Последние ритуалы - Ирса Сигурдардоттир

— Еще? — снова напряглась Лора. — Говори!

— Тем утром я кое-что нашла — в буфете, в ящике для ножей. Пойдем, я тебе покажу. — Глаза девушки блестели от слез.

Лора пошла за Глорией на первый этаж, в подсобное помещение. Глория вскарабкалась на стремянку, достала с верхней полки какой-то сверток и протянула Лоре.

— Я не выбросила, потому что чувствовала — это что-то странное. А когда нашли тело, я поняла, что это такое, и очень испугалась. Тут мои отпечатки, и полиция могла подумать, будто я его убила. А я никого не убивала.

Лора осторожно развернула бумажное полотенце. Увидев спрятанный предмет, она вскрикнула и перекрестилась. Глория разрыдалась.

Гвюдрун — для друзей Гюрра — едва не начала снова грызть ногти. От этой привычки она избавилась давно и уже не помнила, было это до или после того, как она вышла за Адли. Гюрра посмотрела на свои ухоженные руки. Жаль, на ногтях нет лака, можно было бы его сдирать — хороший способ избавиться от фрустрации. Она подумала, а не нанести ли его единственно с этой целью, но переборола искушение и пошла в кухню.

Сегодня суббота, надо бы приготовить что-нибудь вкусненькое. Адли работал каждый день, кроме воскресенья, и только субботним вечером они могли спокойно побыть вместе. Гюрра посмотрела на часы — пока еще рано начинать готовить ужин. Она вздохнула. Все давно убрано и вычищено, не осталось никакой работы по хозяйству. Нет, если она не отыщет себе занятие, то сойдет с ума. Нужно придумать, как удержаться от паники. Появление полицейских с ордером на обыск верхней квартиры страшно перепугало Гвюдрун. И — невероятно, но факт — ничего не случилось. Их уютная вселенная на Бергстадастрайти не перевернулась. Все волнения оказались безосновательны, она только начала расслабляться — и, как оказалось, зря…

Зачем эти двое опять что-то вынюхивают? Неужели полиция недовольна результатами расследования? Чего ради будоражить все заново? Гюрра застонала. Господи, и о чем она только думала? Адли, конечно, бывал совершеннейшей свиньей и потерял к их браку всякий интерес, но она вовсе не хотела с ним расставаться. Наоборот, Даже предприняла некоторые шаги, стараясь вернуть его внимание. Сорок три — уже слишком много, чтобы снова выставлять себя на продажу.

Ну и дура же она. Спать со своим квартирантом! Самое смешное, что в этих апартаментах живали мужчины и посимпатичнее, не то что этот безбашенный немец. Она, видимо, была не в своем уме — и не важно, что это случилось больше, чем один раз, и, в общем, больше двух раз. Да только, чего уж отрицать, секс с ним был особенным. И конечно же, ее захватила атмосфера приключения, а осознание того, что они занимались чем-то запретным, добавляло остроту. Гаральд был значительно моложе ее мужа и такой горячий! Если б только не все эти шрамы, кольца и гвозди, хотя…

«Думай, думай». Она глубоко вдохнула. Ну и как они узнают? Да никак. Лично она не сказала о своей связи даже лучшей подруге — здравый смысл удержал. Гаральд тоже вряд ли кому-то хвастался. Да и зачем ему? Девицы текли через его квартиру нескончаемым потоком, и если бы он был из тех, кто любит афишировать победы на сексуальном фронте, то и ей рассказал бы о них. Она поправила себя: «нескончаемый поток» — на деле всего две девушки, высокая рыжая и миниатюрная блондинка. Словом, полиция об их близости ничуть не подозревала. Они беседовали с ней несколько раз, всегда коротко, и ничто в их словах или поведении не подразумевало, что они считают ее отношения с Гаральдом более тесными, нежели отношения хозяйки дома с жильцом. Тем более что под конец именно так и оказалось. Гаральд объявил ей, что хватит, мол, он не может больше отвлекаться, у него есть дела поважнее. Вспомнив об этом, Гвюдрун скривилась.

Она предпочитала бросать сама, а не оставаться брошенной. К его чести, он очень мило поблагодарил ее за памятные моменты, но она все равно вышла из себя. Гюрра покраснела при одном воспоминании. Как все-таки стыдно и нецивилизованно с ее стороны. На самом деле она психовала, потому что догадывалась — настоящая причина совсем не в его делах. У него появилась постоянная девушка. За неделю до убийства Гюрра их несколько раз засекла — видела, как они входили и выходили из его квартиры. Девушка незнакомая, раньше она у Гаральда не появлялась. Разговаривали по-немецки, так что скорее всего его соотечественница. Неужели исландские женщины хуже, когда доходит до этого? Гюрру тогда взбесило лицемерие Гаральда. То, что она, Гюрра, изменяет своему мужу, — это мы принимаем, это, выходит, нормально, а он, значит, не может изменять своей девушке. Надо же, какие мы честные.

Ладно, все кончено, и не стоит зацикливаться на том, что вместе с ее жильцом кануло в вечность. Она пошла в хозяйственную комнату. Надо бы тут прибраться. Комнатой, приспособленной для стирки-глажки и хранения уборочного инвентаря, пользовались как хозяева, так и жильцы. Они с Адли так придумали, когда купили этот дом и решили сдавать верхний этаж. Она подняла медный дверной крючок и вошла.

Да, здесь есть чем заняться. Пол до сих пор покрыт отпечатками лап: полицейские собаки везде искали наркотики. К счастью, ничего не обнаружили. Потому что если бы их нашли в общих помещениях, то ее с Адли включили бы в список подозреваемых или в какой-нибудь другой список, связанный с распространением наркотиков. От них потребовали присутствия во время обыска, и собака обнюхала и ее, и мужа. Бред какой-то! Они никогда не прикасались к наркотикам, по крайней мере она. За Адли нельзя поручиться — кто знает, какие он выкидывает фортели во время своих бесконечных командировок. Впрочем, все обошлось. Собаки ничего не учуяли, и полицейские утратили интерес к помещению. Один, правда, заглянул внутрь сушилки и стиральной машины — чисто из любопытства. А больше ничего и не случилось.

Гюрра открыла дверцу встроенного шкафа, достала ведро и веник. Вытаскивая ведро, она увидела за ним коробку. Когда она в последний раз здесь прибиралась, никакой коробки не было. Обычно шкаф пуст, за исключением приспособлений для уборки обеих квартир. Должно быть, это Гаральда. Она осторожно ее вытащила. Гвюдрун попробовала вспомнить, когда она здесь последний раз мыла полы. Ну конечно, как раз в тот день, когда он ее бросил. Он хотел постирать свои вещи, а она зашла и предложила ему — не пытаясь скрыть свои истинные намерения — «свои услуги». Вот тогда-то он и заявил, что хорошенького понемножку.

Поскольку этот малоприятный эпизод произошел незадолго до убийства, Гаральд, должно быть, поставил сюда эту коробку позже, перед самой смертью. Зачем? Гвюдрун предлагала ему пользоваться шкафом, в нем было четыре полки для вещей жильцов, но он говорил, что ему не нужно, и полки всегда пустовали. Возможно, он хотел что-то спрятать от своей новой подружки, положил в коробку и оставил здесь? Хотя по внешнему виду и экстравагантным украшениям Гаральда было непохоже, чтобы он пытался что-нибудь скрывать. Может, он тайно снимал все свои услады и боялся, что девушка это найдет? Хорошенькое начало взаимоотношений — подозревать, что стала частью сексуальной коллекции. Тут сердце Гюрры екнуло: а вдруг она тоже есть на пленке или фотографиях? Гвюдрун обеими руками схватилась за голову. Она стояла, сгорая от стыда, и глядела на коробку. Надо ее открыть, другого выхода нет — открыть и убедиться, что там не найдется ничего такого, что выдаст ее постыдный секрет.