Берия. Арестовать в Кремле - Анатолий Сульянов

— Вот так все это было, Константин Федорович, — Сбытов тяжело вздохнул и, спросив разрешения, закурил. Лицо его приобрело пергаментный оттенок, глаза запали, взгляд отрешенный, руки дрожат. «Что сделали с человеком? — молча возмущался Телегин. — Молодой крепыш-полковник, сильный летчик сломлен, взвинчен. Ему, его летчикам в ноги надо поклониться за разведданные, а тут настоящее издевательство. Что же делать? Как спасти Сбытова от особистов? Теперь любое его решение, любая маленькая ошибка будут возводиться в степень кратности». Какое-то время Телегин, посматривая на «кремлевку», не раз спросил себя: кому звонить? А если секретарю ЦК, члену военного совета округа Щербакову? Решено.

Щербаков выслушал подробный рассказ Телегина, спросил о последних данных по танковой колонне и мерах, предпринятых округом по ее уничтожению.

— С утра готовятся бомбардировщики Пе-2 и СБ нанести удар по колонне. Сбытов должен руководить боевыми действиями ВВС. Полагаю, Александр Сергеевич, Сбытову оставаться на своем месте и исполнять обязанности командующего ВВС.

— Согласен, Константин Федорович. Ваше решение поддерживаю. Скажите Сбытову, чтобы он всеми имеющимися силами наносил чувствительные удары по врагу. А с Абакумовым я переговорю…

— Вот так, Николай Александрович, — облегченно вздохнул Телегин, положив трубку телефона. — Работайте на своем месте. Примите все меры, чтобы разгромить колонну и нанести врагу, как сказал секретарь ЦК, чувствительные удары.

— Спасибо, Константин Федорович, если бы не вы… — Сбытов взял со стола рапорт, разорвал его и сунул в карман. Он не знал, не находил слов… Не защити член военного совета, не позвони секретарю ЦК, то неизвестно, чем бы все это кончилось. Кончилось ли? Сколько людей, искренне преданных народу, исчезло в подвалах Лубянки! На глазах исчезали те, кто еще вчера был прославлен, обласкан, награжден…

— Что касается ударов по колонне, то завтра с утра, если будет погода, две эскадрильи вылетят на бомбежку дороги Юхнов — Малоярославец, моста через Угру. По готовности полка Ил-2 штурмовики тоже «отработают», — доложил Сбытов свое решение.

— И главное, Николай Александрович, разведка! — уточнил Телегин. — Посылайте У-2, СБ, Пе-2! После посадки — звонок в штаб и мне. Условились?

— Понял, Константин Федорович, все будет исполнено. — Сбытов подошел к Телегину и крепко пожал ему руку. — Еще раз вам спасибо…

— Успокойтесь, Николай Александрович. Все позади, никаких обид. Нам с вами Москву защищать надо — это основное. Курсанты подольских училищ вот-вот вступят в бой. Им надо помочь, они же вчерашние мальчишки, школьники. Желаю успехов и побольше, Николай Александрович, бодрости!

После ухода командующего ВВС Телегин обзвонил штабы и политуправления Западного и Резервного фронтов и ни с кем не мог связаться. Молчал и Подольск. Где-то там в темноте после марша курсанты отрывают окопы, готовятся вступить в бой с танками. Показали ли им, как бросать гранаты под танки? Знают ли, как зажечь бутылку с бензином, прежде чем бросить под гусеницы бронетранспортера?..

Около полуночи стало окончательно известно, что часть танков из Юхнова повернула на Вязьму, в тыл Западного фронта, чтобы затруднить отход наших войск и окружить Вяземскую группировку. Всю ночь штаб округа, член военного совета Телегин, политуправление обзванивали академии, училища, дивизии НКВД, вместе с Генштабом готовили резервы, комплектовали части и соединения резерва. Поднятые по тревоге училище имени Верховного Совета РСФСР, Военно-политическое училище, академия имени В. И. Ленина переформировывались в батальоны и выводились на линию обороны Можайского укрепрайона. Непосредственная защита окраины столицы в условиях чрезвычайных обстоятельств возлагалась на дивизии НКВД. Из ПВО изымались полки зенитной артиллерии, им ставилась задача вести огонь на уничтожение наземных целей.

8 октября ночью, к неописуемой радости Телегина, вернулся командующий округом генерал Павел Артемьевич Артемьев, которому Константин Федорович передал всю информацию и руководство имеющимися силами, рассказал о разговоре со Сталиным и Берия и всем том, что произошло с командующим ВВС полковником Сбытовым.

Все последующие дни курсанты подольских училищ во взаимодействии с другими частями вели тяжелые бои с механизированной колонной врага на реке Угра, неся большие потери, не допуская танки и бронетранспортеры на восточный берег реки. Многие из них навсегда остались там, загородив собою Москву…

Телегин узнал, что четыре наши армии Западного и Резервного фронтов оказались в окружении… Вся надежда возлагалась на Можайский укрепленный район и подходящие из резерва дивизии из Сибири и Дальнего Востока. (После настойчивой информации Зорге из Токио о том, что Япония не готовится вступить в войну, Сталин снял часть дивизий из Дальневосточного округа и укрепил ими поредевший Западный фронт.) Жестокие сражения шли на Можайском и Волоколамском направлениях. Принятыми только что назначенным командующим Западным фронтом генералом армии Жуковым крутыми, жесткими мерами удавалось сдерживать наступающего врага, но тем не менее наши части и соединения пятились к Москве.

15 октября Государственный комитет обороны принял постановление о срочной эвакуации Москвы: «Сегодня же эвакуировать Президиум Верховного Совета, правительство во главе с заместителем председателя Совнаркома т. Молотовым (т. Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке)… произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя эвакуировать, а также все электрооборудование метро (исключая водопровод и канализацию)».

В тот день Сталин спросил Берия:

— Что сообщают ваши доверенные лица из Берлина?

— Гитлер от переговоров с нами отказался, — ответил льстиво смотревший на вождя Берия. — Людоед уверен в близкой победе. В Берлине объявлено о скором параде немецких войск в Москве.

— Значит, о перемирии Гитлер говорить не хочет. Так?

— Точно так, товарищ Сталин.

Утром следующего дня станции Московского метро оказались закрытыми, что вынудило сотни тысяч людей часами добираться до оборонных предприятий…

Вечером того же дня к одинокой платформе Павелецкого вокзала подошел литерный поезд с плотно зашторенными окнами и многочисленной охраной. В темноте на едва освещенном перроне показались черные лимузины. Из одного вышел Сталин, из других — несколько человек. Сталин подошел к вагону, одной ногой встал на подножку, о чем-то спросил Поскребышева; тот шагнул в вагон и вскоре появился с папкой в руках. Сталин медлил, закурил трубку, отошел от вагона, постоял и… сел в автомобиль. Никем не предупрежденная охрана и сопровождающие кинулись к машинам…

Что остановило Сталина покинуть Москву — бросить управление сражающейся армией?.. Как знать…

По Горьковскому шоссе на восток потянулись беженцы. Ночью 16 октября приступил к эвакуации в Куйбышев аппарат НКВД. В подвалах Лубянки, в камерах Лефортовской тюрьмы оставались сотни подследственных, ни в чем не виновных людей. Среди них — более трехсот командиров и политработников высшего звена Красной Армии. Берия доложил Сталину. Не долго думая, тот брезгливо махнул рукой. Берия понял жест вождя.