Игры третьего рода - Борис Долинго

– Федя, – очень тихо позвал майор, – дай-ка свой обрез и пару патронов.

Александр осторожно положил СВД на броню и принял у Исмагилова ружьё. Двустволка двенадцатого калибра у Фёдора по каким-то соображениям была «подстрижена» – от стволов оставлено сантиметров сорок, но в данной ситуации это являлось, скорее, удобством. Майор быстро посмотрел на патроны – дробь «нулёвка» – и удовлетворённо кивнул.

Щупальце качалось уже метрах в трёх от БТРа, и Гончаров снёс ему верхушку первым же выстрелом. Брызнули струи уже виденной жёлтой субстанции, обрубок спрятался под мох, и больше оттуда ничего не высовывалось.

– Знаешь, какая у меня гипотеза? – спросил Домашников, осторожно открывая один из люков и высовываясь с автоматом на изготовку. – Тут под поляной, вон с того края, живёт некое существо, а может, и не одно. Круги – это его ротовые отверстия, так сказать, а щупальца помогают добывать пищу. Они активизируются, когда температура поднимается до определённой отметки.

– Очень похоже на истину, – поддержал Петра Семён Ефимович изнутри отсека.

Гончаров, отдуваясь от жары, покачал головой:

– Теоретики с автоматами, создатели гипотез хреновы…

– Почему бы и нет? – пожал плечами Домашников. – Мир попался хоть и поганенький, но довольно интересный и насыщенный живностью.

– Хорошо, если не сожрёт тебя эта живность. Ладно, пусть он интересный, но, по-моему, в этом мире нам делать нечего.

– В принципе, я согласен… – начал слегка оправдываться Пётр, но тут внутри машины запищал сигнал.

– О, включилась! – Домашников ткнул пальцем в Арку.

Гончаров посмотрел: лампочка-индикатор равномерно мигала.

– Вовремя! В общем, ну его к лешему, этот мир. Заводи, Фёдя!

– Надо же индикатор снять! – крикнул Домашников, собираясь спрыгнуть с БТРа.

– Куда?! – прикрикнул майор. – Приключений на свою задницу хочешь? Пусть Фёдор подъедет боком – кабеля хватает, и ты снимешь датчик отсюда, с брони. Не будем рисковать! Да, надеть противогазы на всякий случай!

Так и сделали, после чего БТР развернулся, и Исмагилов уже привычно и плавно ввёл машину носом в проём Арки.

Снова мигнуло – и перед ними раскинулся другой мир. На сей раз там было очень светло.

То, что это была не Земля, стало понятно сразу. Довольно обычное с виду желтоватое солнце висело так, что лучи его били прямо в лобовые стёкла БТР. Но, несмотря на яркий свет, градусах в двадцати от этого первого светила в небе отчётливо просматривалось второе – несколько более крупное и блекло-красное.

Перед машиной расстилалась равнина с округлыми возвышениями, которые язык даже не поворачивался назвать холмами. Открытые участки покрывал плотный ковёр очень низкой травы, напоминавшей издали поросль аптечной ромашки.

Метрах в пятидесяти от БТРа травяное покрывало резко заканчивалось. Там обнажалась красноватая почва, на которой почти сразу вставали заросли кустистых, привычно зелёных растений, раза в два выше человеческого роста. Ветки с частыми листьями средних размеров были усыпаны множеством розовато-красных цветков.

Семён Ефимович вздохнул под резиновым шлемом и глухо пробубнил:

– На азалии похожи. Помню, когда-то мы с семьёй часто ездили отдыхать в Гагры – там много азалий росло.

– Похоже, – согласился майор. – Только на этих кустах ещё какие-то груши висят.

Так оно и было – сходство с азалиями портили тёмно-бордовые, чуть вытянутые у черенка плоды, в изобилии росшие на ветках.

– Ладно, снимаем противогазы, – разрешил майор. – Я первый.

Он содрал шлем-маску и сделал несколько вдохов и выдохов.

– Авторитетно заявляю: пока дышится более чем приятно. Вот побриться бы ещё. – Гончаров потёр вспотевшую щёку, покрытую щетиной.

Все с радостью содрали «резинки», и Пётр сказал, немного ехидно:

– Говорю же: очень сомневаюсь, что кто-то будет нам готовить ядовитые смеси типа таких, от которых противогазы защищают. А от которых не защищают, так они всё равно не защитят.

– Разговоры! – осадил майор. – Воду не мути, Пётр. Условились соблюдать такой порядок – будь добр подчиняться.

– Есть! – весело крикнул Домашников и, наклонившись вперёд к стеклу, сказал: – Ребятки, а неужели вы не видите, что кустики-то ровно растут?!

В самом деле, если присмотреться, легко замечалось регулярное расположение растений. Расстояние между рядами было вполне достаточное для того, чтобы могла проехать неширокая повозка с лошадью, а на оголённой почве были видны борозды, словно её пахали плугом.

Посадки тянулись, насколько хватало глаз, а дальше скрывались за складками местности, не позволяя рассмотреть, где у этого странного поля конец. Обзор затруднялся тем, что машина сейчас стояла в небольшой низине.

Гончаров уже машинально посмотрел на шкалу рентгенометра – стрелка словно утонула на левом краю. Тратить драгоценные трубки из комплекта ВПХР он даже не стал: опасение оказаться на преднамеренно отравленной территории давно прошло. Вполне можно было полагаться на предположение Петра, что Зоны стыковались именно так: существа из одной из них при попадании в другую не рисковали, по крайней мере, погибнуть от удушья или отравления местным воздухом.

Александр привстал и открыл командирский люк.

– Ну-с, – сказал он, – осмотримся как следует.

Все, за исключением Исмагилова, который на всякий случай остался на месте водителя и не глушил двигатель, вылезли на броню.

Позади попыхивающего выхлопами на холостом ходу БТРа возвышалось уже знакомое сооружение – огромные «футбольные ворота» с толстыми штангами. Ещё далее за Аркой шла неокультуренная местность: вспаханной земли видно не было, и в даль уходила чуть волнистая зелёная поверхность, на которой то тут, то там росли группками и по отдельности деревца, похожие на кряжистые сосёнки и дубки. Ещё чуть дальше местность начинала заметно повышаться, но гор видно не было: близкий горизонт, в котором угадывалось нечто знакомое, заслонялся небом. Присмотревшись, люди сообразили, что это не что иное, как слишком хорошо известный им по собственной Зоне Барьер.

Майор некоторое время рассматривал горизонт в бинокль.

– Ага, значит, всё-таки везде у этих сволочей устройство аналогичное, – пробормотал наконец он и крикнул, наклоняясь в люк: – Федя, бензин зря не жги.

Ворчание двигателей смолкло, и стало очень тихо – только шелестели на ветру листья «азалий». Исмагилов открыл водительский люк и тоже высунулся наружу.

– Ну, наконец-то нормальный мир, хоть тут и два солнца, – выдал он своё заключение. – Тепло, но не духота. Думаю, что здесь и жить можно – было бы с кем.

Бортовой термометр показывал двадцать шесть градусов, но сравнительно низкая влажность делала обстановку весьма комфортной.