Убить, чтобы жить. Польский офицер между советским молотом и нацистской наковальней - Стефан Газел

– Я очень замерзла.

– Должен заметить, что впереди еще несколько ночей, и не менее холодных.

– Я не подойду к вам, даже если буду умирать от холода, – заявила она, делая попытку встать.

Это оказалось не так-то просто. У нее были туфли на высоких каблуках, и один каблук застрял в решетке. Она вынула ногу, попыталась вытащить каблук, и тут туфля провалилась в машинное отделение.

– У меня больше нет туфель. Это единственная пара. Пожалуйста, достаньте туфлю.

Я спас упавшую туфельку, и мы заключили мир во время завтрака, состоявшего из воды и арахиса. Ее звали Галина. Она певица. У нее сопрано, и она пела во Франции. Как и мы, она сбежала без вещей, не считая тех, что были на ней.

Тем временем судно поднимало якорь и медленно двигалось к устью реки. Капитан, зная, что у нас есть пулемет, попросил занять позицию на спардеке[39].

На корме боцман с несколькими беженцами устанавливали деревянный макет, по цвету и внешнему виду напоминавший четырехдюймовое орудие. Рядом с макетом расположился орудийный расчет.

– Может, удастся обмануть немцев, – посмеиваясь, сказал капитан.

На палубе выстроилось несколько очередей: одна – за пресной водой, другая – за едой для детей, а третья – в два имеющихся на борту гальюна.

С моего места, где я залег с пулеметом, был прекрасный обзор. Я видел наше судно, оба берега Гаронны, несколько судов за кормой и впереди, примерно в восьми сотнях метров от нас, огромный лайнер. Если немцы действительно вошли в Руайан, подумал я, то они, конечно, обстреляют нас, хотя их основной целью наверняка станет лайнер. Устье реки заминировано, и нам будет очень сложно пройти без местного лоцмана. Кроме того, люфтваффе вряд ли оставят в покое суда, выходящие из Бордо.

Я смотрел на стоявший впереди лайнер и вдруг увидел, как у его борта, обращенного к порту, взметнулся в небо столб воды. Мгновение спустя до нас докатился звук подводного взрыва.

Лайнер подорвался на мине!

– Поднять якорь! Полный назад! – крикнул капитан.

Судно затрясло как в лихорадке. Раздался скрежет якорной цепи, и на поверхности появился якорь.

Я не видел, что происходит на палубе лайнера: он был слишком далеко. С капитанского мостика мне сообщили, что на палубе не наблюдается никакого движения. Примерно через десять минут мы увидели, как лайнер немного наклонился в сторону порта; постепенно крен стал увеличиваться. По всей видимости, машинное отделение продолжало работать, и лайнер медленно сносило к устью реки, где он сел на мель. С палубы начали спускать спасательные шлюпки, и они поплыли к берегу. Затем лайнер развернуло, и он почти перекрыл фарватер.

– Черт побери, мы, похоже, попали в западню! – выругался кто-то на мостике.

Однако прилив, покачав лайнер, снял его с отмели и медленно потащил обратно к Бордо. Но тут под ним взорвалась еще одна мина, и лайнер быстро пошел ко дну. Прошло не больше часа с первого взрыва, и теперь лайнер навсегда успокоился на песчаной отмели.

На нашем судне пассажиры еще не до конца осознали происшедшее. На палубе по-прежнему стояли очереди; кто-то жевал орехи; кто-то спал; женщины следили, чтобы их дети не вывалились за борт. Некоторые интересовались, почему мы стоим. И только на капитанском мостике царила напряженная атмосфера. Капитан отправил стюарда пригласить всех помощников на капитанский мостик, чтобы обсудить с ними создавшееся положение.

– Все вы знаете, что канал заминирован. Вам понятно, что мины не исчезнут, останься мы здесь хоть до Судного дня. Немцы могут разнести нас в клочки, если пустят в ход артиллерию. Если мы хотим добраться до Англии, придется идти на риск. Какие будут предложения?

– Давайте все-таки дождемся другого судна и пойдем у него в кильватере.

– Можно и так, – кивнул капитан, – но если мы не уйдем с этим приливом, то уже не уйдем никогда.

– Можно слить за борт пресную воду из резервуаров и, таким образом, облегчить судно.

– Это уже делается, – сообщил старший механик.

– Какие еще будут предложения? – спросил капитан, но больше предложений не последовало. – Ну что ж. Выждем час и попытаемся рискнуть. Если попадем на мину, я постараюсь подойти к берегу, чтобы дать людям возможность спастись. Стюард! Бутылку и стаканы!

Прошел час. Все суда у нас за кормой оставались на якоре. Два моторных катера отошли от Руайана: один направился к потопленному лайнеру, другой к нам. Он покружил возле нас и вернулся в Руайан.

Солнце поднялось над горизонтом. Заметно потеплело. Капитан снял китель и закатал рукава рубашки. Через пять минут после команды «Поднять якорь!» первый помощник капитана просигнализировал, что команда выполнена. Звякнул телеграф в машинном отделении, и наше судно двинулось вперед.

Мягко покачиваясь, мы приблизились к самому узкому месту фарватера, обозначенному двумя бакенами. Теперь судно находилось как раз напротив наполовину затонувшего лайнера, лежащего на песчаной отмели. Капитан, держа одной рукой трубку телеграфа, связывающего его с машинным отделением, а другой ухватившись за пиллерс, переводил глаза с одного бакена на другой. От напряжения у него по лицу струился пот, и в некоторых местах от пота промокла рубашка. Он четко отдавал приказы рулевому.

– Пять градусов лево руля!

– Есть пять градусов лево руля!

– Одерживай!

– Есть одерживать!

– Так держать!

– Есть так держать!

– Еще три градуса лево руля!

– Есть три градуса лево руля!

– Одерживай!

– Есть одерживать!

– Так держать!

– Есть так держать!

А на палубе царила атмосфера оживленного веселья. Бегала маленькая девочка. Ее догонял мальчик, но вот он неожиданно расплакался, уронив за борт какую-то игрушку. Несколько женщин нежно склонились над младенцем, и тот ответил им улыбкой.

– Так держать! – донеслась до меня команда капитана.

– Есть так держать! – повторил рулевой.

В правом бортовом коридоре у капитанского мостика второй помощник капитана, побледневший и сосредоточенный, не отрываясь смотрел в бинокль. Рядом с ним стоял освободившийся от вахты второй рулевой, и его пристальный взгляд был устремлен на нос судна. Повернувшись, он поймал мой взгляд и подмигнул. Я подмигнул в ответ.

Мы миновали подорвавшийся на минах лайнер. Перед нами появились два ряда бакенов, идущих до выхода навигационного канала в море.

– Так держать!

– Есть так держать. – Мне показалось, что голос рулевого прозвучал увереннее, чем раньше.

– Держать створ.