Стражи утраченной магии - Трейси Хикмэн

Иногда гнев Дагнаруса, если Владыка Пустоты того хотел, мог оборачиваться для других телесной болью. Благодаря Кинжалу врикиля Дагнарус обладал безраздельной властью над своими творениями. Шакуру казалось, что он никогда не освободится от Кинжала. Он до сих пор ощущал его лезвие в своей спине. Он чувствовал жгучую боль, которая однажды лишила его жизни, дав взамен это ужасающее небытие. Когда Дагнарус сердился на него, Шакур чувствовал, как лезвие Кинжала поворачивается, доставляя ему неимоверные мучения.

Шакур ждал, что его и сейчас обожжет болью, но этого не случилось.

— Стоит ли волноваться из-за этого брата Улафа? Он увидел доспехи врикиля. Возможно, даже дотронулся до них, ужаснулся, испугался и решил бежать.

— Возможно, и так, — недоверчиво произнес Шакур, который был не в силах подавить свои сомнения даже перед угрозой боли. — Но мне самому так не кажется, мой повелитель. Этот брат Улаф — уроженец Виннингэля. Я всегда считал его тупым и недалеким. Сейчас я начинаю понимать, что это была его маска.

— Даже если и так? Что ему удалось узнать? Ну, увидел доспехи, почуял, так сказать, аромат Пустоты. И все. Он может болтать об этом сколько угодно. Его сочтут сумасшедшим и не более того.

— И все-таки, мой повелитель…

— Не спорь со мной, Шакур, — предостерег Дагнарус. — Мое заветное желание исполнилось. У меня прекрасное настроение, и я готов простить тебе этот промах.

Шакур поклонился.

— Каковы теперь ваши замыслы, мой повелитель?

— Появление Камня Владычества — знак для меня. Я не намерен ждать дальше. Этой же ночью я отдам приказ о нанесении двух ударов из тех трех, что я задумал. Завтра мои войска нападут на Дункар и на Карнуанский Портал.

Шакур был немало изумлен.

— Неужели все уже подготовлено? И ваши армии уже на подступах?

— На Портал я нападу, используя те войска, которыми располагаю здесь. Карнуанцы отправили большую часть своей армии через Портал в Делек-Вир, дабы противостоять нападению виннингэльцев. Как только я захвачу западный вход в их Портал, карнуанская армия уже не сможет вернуться назад. После падения Дункара моя армия переправится через Эдам Нар и ударит по карнуанской столице Далон-Рен с моря, тогда как другая моя армия нанесет удар с суши. Я предполагал действовать несколько по-иному, но и этот замысел обязательно удастся, поскольку падение Дункарги предрешено. — Дагнарус почувствовал, что его вассал чем-то недоволен. — Разве у тебя есть сомнения в падении Дункарги?

— Все подготовлено, мой повелитель. Достаточно одного вашего слова. Но каким образом ваша великая война будет способствовать возвращению Камня Владычества?

— Камень должен оказаться в руках Совета Владык в Новом Виннингэле. Те, кто его несут, могут избрать окружные пути, но и они будут сопряжены с опасностями. Путь до Нового Виннингэля занимает не менее полугода, а то и больше, и то если двигаться безостановочно. Умирающий Владыка наверняка вбил своим посланцам в голову мысль о том, что они должны спешить. Он наверняка посоветовал им воспользоваться одним из магических Порталов, ведущих в Новый Виннингэль, чтобы их путь вместо шести месяцев занял всего несколько недель. Ближайшим Порталом является Карнуанский. Едва посланцы Владыки там объявятся, мы их немедленно схватим.

— А что вы решили относительно Портала эльфов, мой повелитель?

— Я пока не готов напасть на Тромек. Положение там достаточно щекотливое. Госпожа Вэлура пытается заполучить часть Камня, принадлежащую эльфам, и я не осмеливаюсь мешать ее замыслам. Но если Владыка отправил Камень на север, я об этом обязательно узнаю. Как видишь, посланцам Владыки не ускользнуть от меня ни на севере, ни на юге. Думаю, теперь ты можешь исчезнуть из Храма, не вызывая особых пересудов?

— Начало войны сумеет объяснить причину моего отъезда. Пользуясь обличьем Верховного Мага, я объявлю королю, что покидаю Дункар и отправляюсь в Храм Магов в Новом Виннингэле, где, как я надеюсь, мне помогут остановить надвигающееся зло. Ни у кого мой отъезд не вызовет подозрений, и уж тем более никто не станет докапываться, почему Верховный Маг так и не вернулся.

— После нападения на Дункар в живых останутся единицы, и им уж явно будет не до тебя.

Рейвенстрайк проснулся после тяжелой дремы, в которую его повергло одурманивающее зелье, поданное под видом кофе. Его сразу же обожгла мысль: вчера он совершил недопустимую ошибку. Рейвен вспомнил: какой-то офицер все время задавал ему вопросы, на которые он не хотел отвечать, но против своей воли почему-то отвечал. Сев на подстилке и обхватив руками раскалывающуюся голову, он попытался вспомнить события вчерашнего вечера. Воспоминания ускользали от него, словно они были такими же маслянистыми и зловонными, как черные доспехи. Рейвен догадался: его опоили! Зелье заставило его выболтать то, о чем он предпочитал молчать.

Постепенно ему вспомнились отдельные слова и обрывки фраз. Рейвен не на шутку встревожился. Поддавшись воздействию зелья, он навлек беду на своих соплеменников. Надо немедленно возвратиться в селение и предупредить всех о грозящей опасности.

Рейвен не слишком представлял себе, какова эта опасность и в чем она заключается. В отличие от городских жителей, живущие на природе тревинисы привыкли доверять своей интуиции и, почувствовав что-то неладное, сразу же действовали, не тратя драгоценное время на пустые рассуждения. Дункарганцев немало изумляло, когда тревинис вдруг припадал к земле, спасаясь от пущенного копья, хотя не видел ни самого копья, ни того, кто метнул его.

Сомнений у Рейвена не оставалось: черные доспехи. Все, что с ним вчера случилось, было связано с ними. Раньше ему думалось, что он поступил правильно, увезя эту дьявольскую амуницию в Дункар, подальше от родного селения, а оказалось — совсем наоборот.

Пошатываясь, Рейвен вышел за пределы лагеря тревинисов. Товарищи окликали его, предлагая дождаться мяса, которое они жарили на завтрак, но он прошел мимо. Рейвен направился к казармам дункарганцев, полный решимости разыскать офицера, опоившего его вчера. Увы, он даже не мог ничего толком рассказать о той роковой встрече. Имя капитана начисто вылетело из его головы. Рейвен не мог вспомнить, как тот выглядел. Невысокий, смуглый, чернобородый — это все, что он мог сказать. Но такое описание подходило едва ли не к каждому дункарцу. Все, кого Рейвен расспрашивал, в ответ только смеялись и говорили, чтобы впредь он не пытался перепить дункарганцев.

Жаркое солнце разогнало утренний туман, который окутывал равнины и клубился в голове Рейвена. Он понял, что понапрасну тратит время, пытаясь найти того, кто вчера сыграл с ним злую шутку. Вернувшись в лагерь тревинисов, Рейвен скатал подстилку, наполнил водой бурдючок и взял несколько кусков сушеного мяса, которого ему должно было хватить на многие дни пути, поскольку надо спешить. Останавливаться по дороге, чтобы поохотиться и добыть свежей пищи, он не собирался. Товарищи удивились: ведь он только что вернулся из родных мест. Но Рейвену достаточно было сказать о возможной опасности, грозящей его соплеменникам, как все расспросы прекратились. Первейшим долгом каждого тревиниса являлась забота о родном племени. Рейвену пожелали удачи и сказали, что надеются встретить его в землях тревинисов.