Замки из песка - Анастасия Князева

Внезапно, в моей голове зародилась безумная мысль. Мне вдруг захотелось узнать, как бы я реагировала на него, не будь той ночи. Меня бы тоже покорила его мужественная красота и холодный взгляд серых глаз?

Мне никогда не приходилось влюбляться. За всю свою жизнь я ни разу не чувствовала трепыхания крыльев бабочек в животе или приятной дрожи, когда он тебя смотрит объект твоего воздыхания. Мама воспитывала меня в строгости, неустанно твердила, что нельзя бездумно влюбляться в красивую внешность. Она считала, что любовь должна приходить к девушкам в осознанном возрасте, когда ей уже не грозит юношеский максимализм или подростковая инфантильность. Сама того не ведая, она превратила меня в ходячую энциклопедию, которую не волновало ничего, кроме учебы и хороших отметок. В школе я не общалась ни с кем, кроме Амелии, все считали меня скучной занудой, обыкновенной зазнайкой, а на таких, как прекрасно известно, никогда не засматриваются парни…

Погруженная в прошлое, я и не заметила, как Симона принесла на подносе два бокала с газированной минеральной водой. Девушка поставила их перед нами и, сказав что-то, скрылась за дверью в противоположном конце коридора. Мы с Дмитрием остались наедине.

Осознание этого принесло с собой уже знакомую тревогу. Недолго думая, я вытащила из бокового кармана рюкзака пузырек с таблетками. Впереди меня ожидала сложная задача, поэтому, решила перестраховаться. В последнее время я пила по одной таблетке в день и, кажется, этого было вполне достаточно. Но, раньше мне не приходилось летать с Лебедевым в деловые командировки.

Пока запивала таблетку, чувствовала на себе его пристальный взгляд. Он не отводил его от меня, следил за каждым моим движением, пока я убирала пузырек на его прежнее место.

– Боитесь летать? – наконец, поддавшись своему любопытству, спросил он.

Повернувшись, встретилась с ним взглядами. Дмитрий сидел на своем прежнем месте, но его пиджак уже был распахнут. Я, невольно, обратила внимание на то, как белоснежная рубашка облегает его рельефную фигуру. Даже тонкая полоска галстука не могла скрыть накаченного спортивного торса. Этот мужчина, явно, привык следить за своей фигурой.

Я почувствовала, как начинаю краснеть и поспешила отвести взгляд. Господи, да что со мной такое происходит? Почему я веду себя так странно?

– Вроде того, – выдавила из себя, сглотнув огромный ком, вставший поперек горла. Мне было не по себе от одной только мысли, что он мог заметить мое странное поведение. Но, кажется, Дмитрий не обратил на это внимания.

Мужчина встал, снял свой пиджак и аккуратно накинул его на спинку кресла. Я, словно затравленный зверек, следила за каждым его движением и мысленно умоляла Бога подарить мне силы, чтобы пережить этот полет. Сейчас, я уже не казалась себе смелой путешественницей, которая пустилась в долгий и тернистый путь к свободе.

– Знаете, – голос Дмитрия вывел меня из оцепенения и заставил снова вернуться в реальность, – я тоже раньше боялся летать. Когда я был маленьким, мы с родителями часто путешествовали. Маме с трудом удавалось успокаивать меня, – его рассказ возымел на меня странное действие. Я слушала каждое его слово, словно завороженная. Голос Дмитрия искусно рисовал для меня образ маленького мальчика, который до ужаса боялся высоты. Каждый раз, когда он смотрел на небо, его глубокие серые глаза наполнялись страхом, а маленькие кулачки непроизвольно сжимались. В какой-то момент, я поняла, что тоже вижу этого перепуганного ребенка. Он был здесь, сидел передо мной, в кресле и грустно улыбался. – В детстве мне казалось, что нет ничего страшнее этого. А потом…

– А потом, вам пришлось повзрослеть, – прошептала я, сама не зная, почему.

–… и понять, что самые безобидные – это детские страхи, – закончил он, так же тихо, как и я. Тяжелое молчание повисло между нами. До моего слуха донесся шум работающих турбин. Мы уже давно были в воздухе.

Я снова думала о том, каким же странным и сложным человеком был Дмитрий. С каждым разом он приоткрывал немного завесу своей души, будто хотел доказать, что является таким же смертным, как и все мы. Он тоже чувствовал боль, переживал потери, плакал и смеялся. Ему не чужды эмоции людей. Я представляла его натуру в виде калейдоскопа. Он менялся и преображался в зависимости от того, как выстроятся разноцветные хрусталики в его душе. Единственное, в чем нельзя было сомневаться – ему жизненно необходим свет. Эти узоры, которые представляют собой черты его характера, невозможно разглядеть в темноте.

– Мери, – каждый раз, когда он произносил мое имя, внутри меня все вздрагивало и начинало трепетать. Из его уст оно звучало как нечто особенное, интимное. Я подняла на него глаза и едва не лишилась чувств, когда увидела всю ту гамму эмоций, которые были написаны на его лице. Там были грусть, одиночество, сожаление и… надежда. Он смотрела на меня так, словно я стала для него тем самым источником света, который мог высвободить его из мрака. – Расскажите мне о себе, пожалуйста…

Его просьба поставила меня в тупик. Человек, которого мне бы хотелось знать меньше всего на свете, выразил искренний интерес к моей жизни. Это было не просто из вежливости или любопытства. Вовсе нет. За этой мольбой таилась боль. Такая же сильная, как и моя собственная. Дмитрий, как и я, привык хранить свои воспоминания в тайне ото всех. Они были частью его самого, его сокровищами, которыми он со мной поделился. Я видела, как он улыбался, вспоминая о матери. Этот взрослый и сильный мужчина произносил слово «мама» с такой сильной тоской, что у меня заболело сердце. Его любовь к ней была так же очевидна, как его потребность в свете.

– А что именно вас интересует? – я устремила свой взгляд на пол, принялась рассматривать ковер под своими ногами. Мне нужна была передышка. Глаза Дмитрия не давали мне здраво мыслить, его взгляд проникал в запретные территории моего естества, которые я бы хотела оставить под массивными замками.

– Все, – короткий ответ, от которого повеяло таким теплом, какие не могло дать даже солнце. Я и не поняла, как снова оказалась в плену его глаз. Они больше не были холодными и чужими. Сейчас, они представляли собой безмятежную морскую гладь, в которой отражается полная луна.

– Я бы хотел знать о тебе абсолютно все…

– Но это невозможно, – наивно отозвался мой внутренний голос. – Даже я не знаю о себе всего. Как это сделаешь ты?

– Буду смотреть тебе в глаза, – бархатный баритон проник в мою кровь и заставил дыхание участиться. – Порой, мне кажется, что я уже видел их когда-то очень давно…

– Например, мне бы хотелось знать, чем вы любите заниматься. Какую литературу и музыку предпочитаете? Я бы хотел узнать о вас как можно больше, – сквозь густую завесу тумана до меня донесся голос Дмитрия. На этот раз я видела, как двигаются его губы и поняла, что это мне не кажется.

Впервые я была рада, что могу поговорить с ним. Беседовать в реальной жизни оказывается гораздо проще, чем слушать его мысли…

– Ну, я очень люблю читать, – сказала первое, что пришло мне в голову. Мне всегда было тяжело рассказывать о себе, а делать это под пристальным вниманием Дмитрия оказалось в разы сложнее. Я даже была готова снова пережить собеседование с Олегом Ивановичем, чем все это.