Вернись, любовь - Даниэла Стил

– Это было ужасно, тебе не следовало этого делать,Амадео... – Она неожиданно осеклась. Здесь не было Амадео. На глаза тотчаснавернулись слезы. Но он снова обнял ее и крепко прижал к себе, а она плакала.

– Нет, Изабелла, не надо. Не оглядывайтесь назад,дорогая. Думайте о том, что я сказал вам: боль не останется навечно. Это нечтосовсем, совсем новое.

Но он был рад, что после смерти Амадео прошло почти восемьмесяцев. И этого было достаточно для того, чтобы она была готова по крайнеймере подумать о ком-то еще.

– Но я не должна была, Корбет. – Она медленноотстранилась от него. – Я не могу.

– Почему? Если вы этого не хотите, мы больше никогдадаже не заговорим об этом.

– Не в этом дело, вы мне нравитесь...

– Может быть, еще слишком рано? Не будем спешить.Обещаю. Я хочу, чтобы вы больше не были несчастны.

Тогда она нежно улыбнулась:

– Это – прекрасный сон. Ничто не вечно, помните? Ничто– ни хорошее, ни плохое.

– Да, но кое-что длится очень долго. Мне бы оченьхотелось, чтобы так было с вами.

Не зная, почему говорит это, она неожиданно для себяпроизнесла:

– Мне тоже.

Он улыбнулся ей. Они пили бренди, слушали музыку и сидели наполу, как дети. С ним было легко, и она была счастлива, но ей стало ещерадостнее, когда он снова поцеловал ее. На этот раз она не возражала, и ей нехотелось, чтобы он останавливался. Наконец он взглянул на часы, нежно посмотрелна нее и встал.

– Дорогая, думаю мне пора домой.

– Так рано! Наверное, еще нет и десяти. Он покачалголовой.

– Уже почти половина второго, и если я сейчас же неуберусь отсюда, то нападу на вас.

– Изнасилуете? – весело спросила Изабелла. Она ужевзяла себя в руки.

– Мы могли бы начать с этого. В этом есть свояпрелесть, вам не кажется? – Он лукаво прищурился, и она засмеялась.

– Вы невозможны.

– Может быть, но я без ума от вас. – Он протянул руки ирывком поднял ее. – А знаете, Изабелла? Я много лет не испытывал такого.

– А до этого? – Она все еще шутила. Внезапно ей сталотак радостно, что захотелось летать.

– О, до этого я влюбился в девочку по имени ТиллиЭрзбаум. Ей было четырнадцать, и у нее была великолепная грудь.

– А сколько лет было вам? Он задумался.

– Девять с половиной.

– Тогда вы прощены.

– Слава Богу.

Они медленно пошли к двери, и он опять поцеловал ее, когдаони пожелали друг другу спокойной ночи.

– Я позвоню завтра. Она радостно улыбнулась.

– А как насчет нашей прогулки? Могу я присоединиться квам завтра?

– Думаю, это можно организовать.

Проснувшись на следующее утро, Изабелла ужаснуласьсодеянному. Она же вдова. В душе она все еще оставалась замужней женщиной. Чтоона наделала, целуясь с ним ночью на полу в кабинете? У нее колотилось сердцекаждый раз при мысли об этом, и она испытывала грусть, смешанную с незнакомымпрежде чувством вины. Когда он позвонил ей, Изабелла укрылась в своем кабинетеи севшим голосом сказала Наташе через закрытую дверь, что слишком занята, чтобыболтать с кем-то по телефону, даже с ним. Но это была не его вина, урезонивалаона себя, тщетно пытаясь с головой зарыться в работу. В этом была вовсе не еговина. Она, так же как и он, жаждала этих поцелуев, удивленная, как и он, своимиответными поцелуями, а еще больше тому, что зашевелилось в глубине ее души. НоАмадео... Амадео... И тогда она осознала: Амадео больше никогда не вернется.

– Куда ты идешь? – Наташа удивленно посмотрела на нее,когда Изабелла поспешно направлялась к входной двери.

– Я хочу пойти погулять пораньше. У меня будет слишкоммного работы сегодня вечером. – Она нервно взглянула на Наташу, и голос у неебыл резким.

– Ладно. Тебе не стоит так нервничать из-за этого. Япросто спросила.

Она вернулась в пять часов, все еще потрясенная, нервная,шокированная своим поступком. Но потом вдруг, поднимаясь в лифте, поняла, чтобыла дурочкой. Она – взрослая женщина. Итак, она поцеловала его. Ну и что? Нооткрыв дверь в квартиру, она так и подскочила, увидев его посреди комнаты.Дети, как обычно, играли возле его ног, а Наташа растянулась на диване средикниг и бумаг, пытаясь болтать с Корбетом, несмотря на шум.

– Привет, Изабелла. Как погуляла? – выкрикнула Наташа.

– Прекрасно.

– Надеюсь, прогулка пошла тебе на пользу. Перед уходомты была в отвратительном настроении.

Изабелла кивнула, а Корбет усмехнулся. Но в выражении егоглаз не было ничего чересчур фамильярного или неприятного, заявляющего о егоправах на нее.

– У вас был трудный день?

Она снова кивнула, пытаясь улыбнуться, и слегка расслабиласьот приятного дружелюбия в его глазах. Возможно, она придала этому слишкомбольшое значение. Может быть, он вовсе не собирается продолжать в том же духе.Просто подействовали бренди, музыка, но об этом еще можно забыть, еще неслишком поздно. И тогда она почувствовала, что улыбается, и растянулась вкресле так же, как и Наташа. Мальчики играли с Корбетом, но Наташа громкокрикнула Хэтти, которая появилась через мгновение, и жестом приказала увестидетей.

– Господи, я люблю их, но иногда они сводят меня с ума.

Корбет удобно устроился в кресле, слегка вздохнул иусмехнулся.

– Неужели вы обе никогда не играете с ними в грубыеигры? В них больше энергии, чем в совершенно новых пружинах.

– Мы читаем им книжки. – Наташа с удивлением посмотрелана него. – И мы играем в игры.

– Тогда купите им боксерскую грушу или что-нибудь вэтом роде. Нет, пожалуй, им не нужна груша. У них есть я. Он встретилсявзглядом с Изабеллой и на сей раз посмотрел на нее более выразительно. – Вы ужеходили на прогулку?

Она кивнула:

– Да.

– Ладно. Тогда покажите, что вы делали сегодня в своемкабинете. Вы вчера пообещали, помните? – И прежде чем она успела возразить, онвзял ее руку и поднял с кресла. Не желая устраивать сцену перед Наташей, онабыстро пошла к своему кабинету. Корбет закрыл дверь.

– Корбет, я...

– Подождите минуту, прежде чем скажете что-нибудь.Пожалуйста. – Он сел в кресло и по-доброму посмотрел на нее. – Почему вы несадитесь?

Она села, как послушная школьница, испытывая облегчение оттого, что он не схватил ее в объятия, вопреки ее ожиданиям.

– Прежде чем вы скажете мне то, что думаете, –продолжал он, – позвольте мне сказать то, что я уже знаю. Я прошел через это.Мне это все знакомо. И это ужасно, так что разрешите по крайней мере поделитьсясвоим опытом. Если я не совсем выжил из ума, то прошлой ночью я ушел отсюда, ивы были столь же счастливы, как и я. Но в какой-то момент, возможно, ночью илиутром, а может быть, только к вечеру, хотя я сомневаюсь в этом, вы сталидумать: о вашем муже, о том, что было, о том, что вы еще замужем. Вы испыталичувство вины, испуг, безумие.