Все на продажу - Кэндес Бушнелл

Стоя перед аукционом рядом с Мими и пожирая глазами приглянувшийся жемчуг, Джейни думала о том, как хорошо было бы стать женой Джорджа. Как чудесно покупать все, что тебе вздумается, а не уходить ни с чем…

— Такого жемчуга уже нигде не увидишь, — подстрекала ее Мими, жестом приказывая служащему достать ожерелье из сейфа. Жемчужины кремово-оловянного цвета имели по 11 миллиметров в диаметре-именно то, что нужно, чтобы произвести должное впечатление, но не навести на мысль о подделке. — Вещь, конечно, не новая, — продолжала Мими, поднося ожерелье к шее. — Зато жемчужины совершенно натуральные. Собирать их пришлось долгие годы — видишь, они все одинакового размера Мне всегда нравился такой жемчуг. Его можно надеть с чем угол но. Такой был у моей бабки, в нем она была представлена ко двору королевы Елизаветы".

Джейни даже испугалась, что Мими сама купит жемчуг, не ограничившись бриллиантовым колье, и решила за него побороться.

— Красота! — сказала она, забирая у Мими жемчуг. Надев ожерелье, она залюбовалась жемчужинами на своей кремовой коже и подумала, что на ней они смотрятся гораздо выигрышнее, чем на немолодой Мими. Конечно, колье Мими было лучше и богаче, но это не помешало ей заявить:

— Я их беру.

— Правильно, — одобрила Мими. — Если сумеешь обойтись пятьюдесятью тысячами, считай, что тебе повезло.

После этого, сидя в третьем ряду душного аукционного зала, она снова и снова поднимала свою табличку. Ее противником был аккуратно одетый гей, торговавшийся, по убеждению Мими, но поручению жены какого-нибудь нувориша, которая не смогла бы сама оценить красоту жемчужин. Увлекшись торгами и не отступая, хотя цена уже подобралась к 50 тысячам, Джейни не чувствовала иронии ситуации: ведь она сама относилась к категории нуворишей, ибо тратила «новые» деньги своего нового мужа. Она была способна думать только об одном: как чудесно будет на ней смотреться это ожерелье, как она займется с Селденом любовью в одном ожерелье, если иначе его нельзя будет успокоить…

«Продано! Очаровательной белокурой леди!» — провозгласил наконец аукционист. Джейни едва не упала в обморок, настолько дорого ей далась победа. Льстивый внутренний голос нашептывал, что она слишком долго мучилась, что заслужила право вот так тратить деньги и не должна чувствовать вины. В конце концов женщины вроде Мими делают это постоянно…

Сейчас, шагая по Пятидесятой улице, она ощущала во рту вкус денег — так подействовала на нее одержанная победа. А бедняжка Пиппи вообще ничего не может купить… Любуясь проволочным оленем, утыканным белыми флажками, символом торгового центра на Парк-авеню, Джейни вдруг устыдилась, что пыталась опорочить Пиппи Мос. Надо стараться быть как Мими: такой же спокойной, теплой, способной держаться на отдалении от всех остальных и, вникая в мотивы чужих поступков, не наделять людей своим собственным несовершенством, быть к ним добрее. Правда, вскоре, через несколько секунд к восхищению Мими примешалась застарелая зависть: если бы Джейни росла в такой же обстановке, как Мими, не сталкиваясь, как она, со злом, то тоже с детства научилась бы доброте… Встрепенувшись, она сказала себе, что теперь не должна завидовать Мими, к тому же та — единственная ее подруга, которой она искренне восхищается.

Дойдя до угла Пятьдесят седьмой улицы, Джейни увидела эмблему фирмы «Берберри» и решила заглянуть в магазин, чтобы подобрать что-нибудь для Селдена-бумажник, цепочку для часов. Если она явится домой с небольшим подарком, то можно будет отвлечь мужа от жемчуга, тем более что она никогда ничего ему не покупала.

Эти мысли заставили ее вспомнить Зизи и подарок, купленный ему Мими. Бедная Мими, подумала она высокомерно. Сама Джейни никогда не стала бы содержать мужчину, ее возмущала даже мысль о том, чтобы заплатить за ужин спутника. Несколько лет назад, ей тогда еще не было тридцати, она совершила глупость: пошла на свидание с очень привлекательным начинающим актером, достижения которого исчерпывались на тот момент появлением в эпизодической роли в картине Вуди Аллена. Дело было в субботу вечером: он повел ее в жуткий ресторан на Третьей авеню, где им пришлось сорок пять минут дожидаться столика. Когда принесли счет, актер открыл бумажник и застенчиво признался, что у него нет денег. Если она заплатит, он пообещал назавтра вернуть ей деньги. Джейни сама была тогда на мели, сорок долларов, которые лежали в ее кошельке, предстояло растянуть на два дня. Расплачиваясь, она чувствовала, что никогда еще не падала так низко: не только сама была неудачницей, но и встретилась с неудачником!

Дальше все сложилось и того хуже: пытаясь показать себя джентльменом (а возможно, компенсировать пустоту карманов), он настоял, чтобы она позволила ее проводить, подняться вместе с ней по лестнице, зайти в ее квартиру. А там он полностью переменился: полез целоваться, а когда она его отпихнула, наорал на нее, обозвав богатой сучкой, считающей других хуже себя. Тогда Джейни подумала, что он, наверное, прав: его она, разумеется, считала ниже себя. Он не успокоился и попытался ее изнасиловать, но член у него оказался маленьким и никак не вставал, так что ему пришлось ретироваться. Однако прежде чем убежать, он отвесил ей сильную пощечину, сбив с ног.

Джейни два часа провалялась в постели, прижимая к щеке лед. В другое время она бы обливалась слезами, переживая за свою внешность, но тогда она уже несколько недель была без работы, и выход на подиум не грозил ей еще две недели. Она решила не позориться и не вызывать полицию: одиночка, без постоянной работы, не зная никого, кто обращал бы внимание когда она приходит и когда уходит, она должна была быть готова к таким происшествиям и сама о себе заботиться. Больше всего Джейни переживала из-за сорока долларов. Оплатив ужин, она обрекала себя на то, чтобы завтра просить кого-нибудь из знакомых мужчин ее накормить. Она уже представляла, как бы дет потом уклоняться от секса, ссылаясь на усталость…

Улыбчивый охранник в форме впустил ее в «Берберри», придержав тяжелую стеклянную дверь и вежливо поздоровавшись. Оказавшись внутри, она вспомнила, как любит такие магазины с их любезным персоналом. Внутри было тепло, преобладали бежевые тона, от которых возникало ощущение, что ты закутана в уютное одеяло. Озираясь в поисках галантерейного прилавка, она увидела высокие клетчатые сапоги на каблуке и сразу испытала наслаждение, близкое к сексуальному. Схватив один сапожок, она громко объявила:

— Я должна их купить!

Смазливый молодой продавец тут же подскочил к ней и проговорил масленым голоском:

— Чем я могу вам помочь, мисс Уилкокс?

— Надеюсь, у вас найдется мой размер — девятый. — Ее возбуждение только усилилось оттого, что ее узнали. — Если нет, то я не знаю, что мне делать…

Продавец убежал за сапогами, а Джейни опустилась на бежевую кожаную скамеечку, совсем забыв про Селдена. Через несколько минут продавец, к ее облегчению, вернулся с коробкой. Однако его слова стали для нее ударом:

— Это последняя пара. К сожалению, размера восемь с поло виной.

— Ничего, я их разношу, — сказала она, сбрасывая туфли.