Ричард Длинные Руки - граф - Гай Юлий Орловский

– Всегда?

– Всегда, – ответила она. – Их невозможно подкупить или склонить на свою сторону. Это как ваша рука или нога. Они делают только то, что вы изволите.

Он захохотал:

– Милая леди Элинор! У вас такой красивый голос, что я готов слушать его до утра, не вникая в смысл. Скажу только, что если мою руку или ногу кольнуть шилом, они отдернутся, меня не спрашивая. Ха-ха-ха!… Вот вам и нет своей воли.

Она нахмурилась, я ощутил, что нечто проскользнуло между ними, со стороны леди Элинор – предостережение, что ее и замок охраняют еще и незримые слуги, а со стороны Касселя завуалированный совет не слишком полагаться на магию, умен мужик.

– Ах, граф, все намного сложнее… Впрочем, что мы все о серьезном? Вы предпочитаете мясо лося или рябчиков? И какие вина?

Он хохотнул, поднялся, отцепил меч в ножнах от пояса.

– И рыбу. И пиво. И побольше… Эй, повесь куда-нибудь!

Он вытащил меч из ножен и швырнул без размаха, как если бы бросил яблоко, бросил очень неожиданно. Смотрел на леди Элинор, но меч швырнул в мою сторону. К счастью, я все время настороже, мое тело автоматически отшатнулось, а пальцы ухватили летящий ко мне вертикально клинок за рукоять. Тяжелый, гад, но я удержал, лишь долю секунды спустя сообразил, что для меня меч должен быть очень тяжел, я охнул и опустил руку с мечом чуть ли не до пола.

Леди Элинор, не заметив моего прокола, сказала сердито:

– Ну и шуточки у вас, граф!

– Мужские, – согласился Винсент легко. Он отстегнул от пояса и бросил мне ножны, я постарался и ножны опустить, как будто тяжесть непомерная, и ухватил кое-как, едва не рухнув от неожиданности, но по глазам Касселя видел, что провести не удалось, что-то граф уловил, остальное домыслил. Знать бы что. Во взгляде появилось расчетливое выражение, простые слуги так легко не ловят неожиданно брошенный клинок, да еще за рукоять. Боюсь, заметил и то, что его двуручный меч я поймал и удержал одной рукой.

Леди Элинор проследила, как я повесил меч на стену, граф же опустился на прежнее место и демонстративно ослабил ремень. Леди Элинор повела бровью, стол начал заполняться дорогой посудой, золотыми кубками, все сверкает и блещет, а минуту спустя блюда начали заполняться жареным мясом, птицей, рыбой, как и пожелал граф Кассель, сыр нарезан тончайшими ломтиками, что вряд ли оценит граф, он еще не тот граф, которым будет Монте-Кристо или Атос, а граф первоначального накопления капитала, то есть старший среди работников ножа и топора, романтиков с большой дороги.

В кубках появилось темно-красное вино. Я стоял у стены неподвижно, как официант на торжественном банкете, при таком раскладе мне вроде бы вообще делать нечего, разве что в кубки подливать, вон и первый кувшин появился… граф Кассель довольно потер ладони и, вытащив из-за пояса длинный нож, принялся резать запеченного в сметане молочного поросенка.

На меня он посматривал иногда, почему-то не мог забыть, что они с волшебницей не одни, хотя в этом мире слуг вообще-то не замечают, и, как я уже говорил, даже дамы, что щиколотку не покажут постороннему мужчине, при слугах могут спокойно купаться в корыте или в бадье. Хотя не думаю, что заподозрит неладное, в этом мире настолько уверены, что человек благородного сословия никогда не унизится до того, чтобы одеться простолюдином, что увидь меня вот сейчас Джулиан Дейз или, скажем, Мартин, они просто посмотрят на меня как на пустое место, в их мозгах ну никак не произойдет отождествление блестящего рыцаря, сэра, с рослым простолюдином в простой рубахе и в старых домотканых штанах.

Так что можно не трястись, что и эта волшебница заподозрит во мне сэра. Волшебники – тоже люди. Они могут двигать горами, но не умными мыслями. А для женщины-волшебницы дважды два все равно равняется стеариновой свече, но только большой и горящей без подсвечника. Последними на стол незримые руки опустили ореховые прутики с зажаренными ломтиками мяса. Я сам жадно вдохнул ароматные запахи, но подумал, что можно бы и на сковороде, не в лесу живем. Слишком уж леди Элинор старается угодить этому графу, хотя, конечно, когда мясо жарят над раскаленными углями, у него особый аромат и вкус, его не получить на сковороде, чем ее ни смазывай. Граф крякнул, решительно отодвинул зажаренного по-домашнему поросенка и придвинул мясо, запеченное на благородных углях. Пять прутиков, посчитал я, на каждом по десять ломтиков. Ну и жрет, если учесть, что уже поставили справа и слева блюда, где едва помешаются горки жареной птицы, а впереди – испеченный в духовке огромный гусь, откормленный орехами, нежнейшая красная корочка блестит, успев засохнуть на пути от духовой печи до стола, но под корочкой горячая нежная плоть, что тает во рту, стоит только разломить эту хрустящую корочку.

Я сглотнул слюну и сделал шажок вдоль стены в сторону, где не так пахнет. Кассель тут же посмотрел на меня, глаза пронзающие, обронил медленно:

– Что-то ваш новый слуга не больно уклюж…

– Натаскиваю, – ответила леди Элинор безмятежно. – Все они сначала неуклюжие.

– Да, – согласился он. – Но в чем-то он уклюж, верно?

Она пожала плечами:

– Наверное. Я как-то мало интересуюсь, кто в чем хорош. Мне важно, чтобы умели делать то, что нужно мне.

Он улыбнулся, я чувствовал на себе его тяжелый взгляд, как будто меня ощупывают бесцеремонные руки. Все те же незримые руки вынули из воздуха и подали на стол широкие блюда с желто-коричневыми пахучими горками печеной рыбы, сладкий аромат достиг моих ноздрей. После паузы, словно невидимкам пришлось сбегать на кухню, появилось блюдо, где аккуратно разложены половинки круто сваренных яиц, желтки вынуты, ямки заполнены черной икрой. Чуть позже на середину стола опустилось огромное, как щит, блюдо с точно так же разрезанными панцирями крупных раков: от усиков и до кончиков хвостов все половинки доверху с мелкими белыми икринками, что отсюда, от стены, кажутся просто кварцевым песком, но это и есть деликатесная рачья икра, которую я с таким удовольствием жрякал весной, когда удавалось поймать готовую метать икру рачиху, а последний раз – на пиру у Барбароссы.

Я прикидывал, что вряд ли все это леди Элинор творит магией, скорее всего все это готовят Марманда с Франлией, а волшебство просто перебрасывает сюда на стол. Впечатляюще, но не сказать, что граф очень впечатлен. У него вид такой, что в его землях такое творится в каждой крестьянской избе.

На десерт появилась целая гора сдобных пирогов. Я посматривал на леди Элинор, неужели и торт появится, однако она решила, видимо, что для такого мужественного героя это перебор, мужчина должен рычать и алкать сырого мяса, откровенные сладости оскорбят, пироги и то уже на грани…

Граф Кассель пироги разламывал пополам и совал в пасть, как в неутомимо работающую камнедробилку, запивал тем же вином, что и мясо, рыбу запивал, кстати, тоже этим вином, мужчины не маются хренью, что к мясу красное, а к рыбе – белое, нам все идет.

– Хорошо готовите, – заявил Кассель, он сыто рыгнул, нагнулся и деликатно вытер губы краем скатерти. – Сколько у вас талантов, леди Элинор!