Ричард Длинные Руки - граф - Гай Юлий Орловский

– Да, этот мерзавец непрост, непрост… Он и моего Митчелла захватил в плен, когда тот нанял варваров и повел их грабить единственную деревушку Валленштейна на той стороне… те сгоряча бросились на ворота, так он их чуть ли не в одиночку побил, сволочь. Добраться бы до его глотки, я бы…

Он до хруста сжал огромные кулаки, костяшки на суставах побелели. Я слушал с непроницаемым лицом, а когда кубок барона пустел, подливал ему вина. Леди Элинор держится любезно, улыбается чаще, вот-вот сама начнет ему подливать, демонстрируя… словом, демонстрируя, и тогда я буду свободен.

Когда я откупорил новый кувшин с вином, Кассель спросил с подозрением:

– А ты сам это пробовал?

– Нет, господин барон, – ответил я со всевозможной почтительностью. – Мы люди простые, нам либо пиво, либо вино из бочки. А из кувшина – это только благородным.

Он усмехнулся, а леди Элинор сказала с высоты благородного положения:

– Вы не представляете, граф, какие мудрые перлы рождаются среди черни в самых что ни есть глухих деревнях! Я послушала, умилилась.

– В самом деле? – спросил он с интересом.

– Представьте себе. Дик, скажи нам, какие мудрые заповеди дают вам старые люди вашего племени?

Я подумал, ответил медленно и важно:

– Ну, например, вот: старые башмаки могут еще долго прослужить, если не покупать новые. Всего лишь один удар мечом по голове может испортить целый день… На чужой каравай семеро одного не ждут… Не все то золото, что плохо лежит… Не говори «гоп», коли рожа крива… Не зная броду… так тебе и надо!

Кассель слушал с недоумением, не сразу врубившись, леди Элинор расхохоталась.

– Какой он забавный! – заявила она сияюще. – Граф, вы слышали настоящую мудрость?.. Всего лишь один удар мечом по голове может испортить вам целый день – какая прелесть! У меня мудрые крестьяне, даже если живут в недоступной пока части леса. Или «Старые башмаки могут долго прослужить…». И бережливые, ха-ха!..

Я поклонился, ответил с достоинством:

– У нас говорят, что мудрость вообще рождается только в деревнях. Как алмазы. А в бриллианты их превращают уже в замках.

Она с веселым блеском покачала головой.

– Видите, граф? Глядя на него, я готова ему поверить!

Кассель смотрел на меня с непонятным выражением.

– Ну-ну… А скажи-ка для меня что-нибудь мудрое.

Я тоже взглянул ему в лицо, тут же опустил глаза и сказал самым смиренным голосом:

– Самая главная мудрость, это когда неприятности отступают, главное – их не преследовать.

Леди Элинор наконец сама начала подливать ему вина, оба раскраснелись, я ощутил, что оба уже вступили в колею, из который выкарабкиваться трудно, да и зачем выкарабкиваться, когда оба к этому шли, как настоящие политики, сочетая нужное с приятным.

Через несколько минут оба поднялись синхронно и, плечом к плечу, как на встрече глав государств, последовали к украшенной цветами двери. Видимо, там микрофоны и толпа журналистов в ожидании пресс-конференции.

Тяжелое дыхание наполняло комнату, я с трудом оторвал взгляд от захлопнувшейся двери, разжал кулаки и постарался сбросить жар в теле. Что это я, как лютый дракон, не мою женщину повели в спальню, успокойся, дурак.

И все-таки, заставив себя осматривать покои, когда еще выдастся такая возможность, я невольно прислушивался к звукам, что все-таки доносятся через такие толстые стены. Или это потому, что я невольно прислушиваюсь. Вообще-то ничего определенного не слышно, но тем ярче играет фантазия. Череп начинает разогреваться, сердце стучит вдвое чаще, я то и дело ловлю себя на том, что сжимаю кулаки, тут же поспешно расслабляю мышцы, делаю пару глубоких вдохов и через минуту ловлю себя на том, что кулаки снова сжаты, челюсти стиснуты, перед внутренним взором начинают мелькать всякие картинки.

Да какого хрена, я ревную, что ли? Разве сам не отстранялся старательно, не избегал любой возможности сблизиться? Или я как та собака на сене? Так не по Сеньке шапка, чтобы не подпускать к владычице замка таких же владетельных сеньоров, будучи в драных штанах.

В глазах красная пелена, я заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, обвел взором помещение. Пока эти двое продолжают борьбу за первенство… именно так и надо рассматривать, а не как заурядное совокупление, ибо совокупляются лишь простолюдины, а люди с амбициями и в постели что-то доказывают, за что-то дерутся, что-то выгадывают, хитрят, пытаются объехать на кривой, сманагерить, надуть, кинуть, так что пусть продолжают начатое за столом, а я…

Пелена не то чтобы спала, но из яростно-красной стала розовой, а праведный гнев сменился просто уязвленным самолюбием. Хоть и не моя это женщина, но мы как-то по своей сути всех рассматриваем как своих, и если какую-то уводят как бы из-под носа, именно как бы, все равно болезненный укол самолюбию, как будто неошкуренной палкой по голове.

Еще пару раз вдохнул, взгляд уперся в светящуюся штуковину, вделанную в стену: светит без всякого масла, периодически меняет цвет с желтого до ярко-красного и обратно. Чудо, конечно, но Кристалла Огня пока еще не чую. Может быть, правда он совсем рядом, но не чую. Призрачные предки и так мне дали столько всего, что было свинством желать, чтобы еще наделили свойством отыскивать потерянные ключи или бумажники. Это только дурак радуется, что столько надавали, в сумке не помещается, но я человек такой мудрый, что сам удивляюсь, а другим скромно отвечаю, что старые книги читал… А мудрый знает, что кому много дано, с того много и спросится.

Мне же дали много, очень много. Я еще не разобрался с тем, что надавали, но счетчик уже тикает, проценты бегут, срок отдачи близится.

Кошка вздумала потереться о мою штанину, я воровато огляделся, подхватил под теплое пузо и, подбежав к окну, швырнул с размаха. Даже не стал привязывать на спину бутерброд с маслом, я не Декарт, с той стороны стены донесся быстро удаляющийся мявк, я потер ладони и огляделся. Вторая зараза влезла на тахту и рвет когтями обивку. Да плевать, что волшебница восстановит ткань одним движением брови, не могу видеть, как наглая тварь портит имущество, – подошел к ней с ласковыми словами: «Хорошая кошечка, хорошая кошечка… какая хорошая кошечка…» – и повторял, пока нес к окну, и только когда услышал истошный мявк, проводил парой других эпитетов.

Не придумав ничего лучше, я сел в кресло, устроился поудобнее, вроде бы задумался, и почти сразу заснул, как человек, продавший коней, беспокоиться больше не о чем. Во сне и летал, и скакал на чудовищах, наконец услышал тяжелый топот и сообразил мгновенно, что он приближается с той стороны двери.

Я подхватился, сел, торопливо протирая кулаками глаза. Обе створки распахнулись, вышел Кассель – в доспехах, только шлем красиво держит на сгибе левой руки, лицо торжествующее, скотина, словно это такая уж невидаль – затащить в постель женщину или самому вползти к ней под одеяло. Тем более что она сама его к этому вела, как бычка на веревочке.