Александр III и его время - Евгений Толмачев

Однако на следующий день последовало новое злодеяние, которое сами народовольцы считали преждевременным.

На оживлённой Большой Морской в ту минуту, когда Лорис-Меликов выходил из кареты у своего подъезда, к нему бросился находившийся под надзором полиции молодой революционер-народник из Слуцка, еврей по рождению Ипполит Млодецкий и выстрелил в него в упор. К счастью, пуля не задела графа, пробила шубу и вырвала кусок мундира на спине. Одним прыжком Лорис-Меликов оказался возле покушавшегося, сбил его с ног и с величайшим спокойствием передал городовым. Такое проявление хладнокровия и мужества значительно подняло симпатии общественности к новому «спасителю» Отечества. «Слава Богу, что уцелел этот человек, который так нужен теперь бедной России!» — отметил цесаревич в дневнике. 22 февраля он записал: «Сегодня в 11 часов совершилась казнь (над Млодецким. — Е. Т.) на Семёновском плацу при огромном стечении народа…» (там же, с. 354). Начало эпохи диктатуры окрылило как либералов, так и консерваторов. Либералы разумели, что всестороннее обновление российского законодательства возможно только под покровительством власти, способной защитить их от революционного экстремизма.

Сторонники консервативной линии видели в первых шагах нового повелителя возвращение к традициям сильной и несокрушимой власти.

«С первого же дня, — сообщал Победоносцев 25 февраля в письме Е. Ф. Тютчевой, — всё правительство в лице г. министров встретило его глухим противодействием, и самая главная и трудная борьба его будет с этими господами… Если он успеет сначала обойти их, потом одолеть и отбросить, тогда дело сделано. Если нет, то ничего не выйдет, как теперь пророчат г. министры» (43, к. 449, д. 2, л. 13-14).

В короткое время, находясь у кормила государственной власти, Лорис-Меликов во многом преуспел. Для борьбы с революционным движением была проведена немалая работа по объединению всех жандармско-полицейских и судебных органов. Так уже 3 марта граф подчинил себе III Отделение совместно с корпусом жандармов. Для усиления политического сыска была организована постоянная заграничная агентура. Соответствующая работа проводилась для ускорения производства дел по политическим преступлениям и пересмотру существующей организации административной ссылки и политического надзора.

11 апреля 1880 г. этот вице-император предложил Александру II довольно разностороннюю программу преобразований, которую перед этим согласовал с цесаревичем. Она предусматривала проекты податной системы, перестройки местного управления, расширения прав старообрядцев, пересмотра паспортной системы, налаживания отношений рабочих и предпринимателей, изменения в системе народного образования. Программа включала привлечение сведущих людей (выборных представителей дворянства, земств и органов городского самоуправления) к обсуждению проектов ряда правительственных решений. Царь полностью одобрил предложения графа.

12 апреля Михаил Тариелович получил ободряющее письмо от цесаревича. «С огромным удовольствием и радостью, — сообщал Александр Александрович, — прочёл все пометки государя, теперь смело можно идти вперёд и спокойно и настойчиво проводить Вашу программу на счастье дорогой родины и на несчастье министров, которых, наверно, сильно покоробит эта программа и решение государя, да бог с ними» (381, 1925, кн. 1910, с. 108). Удачной деятельности Лорис-Меликова способствовали его добрые отношения с наследником престола и с княгиней Е. М. Долгорукой. Не забывал он навещать также больную, умирающую императрицу, чем ещё больше расположил к себе цесаревича.

Репрессии при этом «обновителе России» не уменьшались, а только упорядочивались, ибо он стремился сделать их разумными и строго направленными к одной цели. Программа Лорис-Меликова, получившая название «новые веяния», содержала наряду с репрессивными мерами систему реформ, направленных на облегчение материального положения населения. В своей деятельности он делал всё возможное, чтобы завоевать доверие всех слоёв общества. В интересах дворянства стремился расширить права земств. Для улучшения жизни городских слоёв пытался развивать органы самоуправления. Идя навстречу интеллигенции, облегчил правила печати, значительно ослабил цензурный гнёт, хотя свобода слова не входила в его программу, он заменял её «разумным руководством». Изменилась правительственная политика по университетскому вопросу.

При Лорис-Меликове сразу открылось много новых газет, среди которых выделялись либеральный, с явными конституционными тенденциями «Порядок» М. М. Стасюлевича, «Страна» Я. П. Полонского, «Земство» В. Ю. Скалона и А. И. Кошелева и славянофильская «Русь» И. С. Аксакова.

В числе толстых журналов в это время возникла «Русская мысль» под редакцией С. А. Юрьева, человека близкого по своим взглядам к славянофилам.

Важной заслугой «бархатного диктатора» Лорис-Меликова считается устранение с постов наиболее одиозных фигур царской администрации. Д. А. Толстого сменил в должности министра народного просвещения А. А. Сабуров, имевший репутацию либерала, а на посту обер-прокурора Синода — К. П. Победоносцев.

При участии главного начальника Верховной распорядительной комиссии была дарована жизнь осуждённым, приговорённым к смерти, и смягчены несколькими степенями наказания всем прочим. Также смягчены все приговоры военных судов по политическим делам в Киеве, Харькове и Одессе и ни один из преступников, осуждённых на смерть, не казнён.

Граф вполне оправдал высокое доверие монарха, призвавшего его в самую тяжёлую для России годину на трудный пост начальника Верховной распорядительной комиссии. Он внёс мир и спокойствие в общество, светлый и согревающий луч в мрачную пучину действительности. Блеснула надежда на лучшее будущее. Это была пора «новых веяний».

В начале мая 1880 г. встал вопрос о переезде императрицы Марии Александровны в Царское Село, однако доктора наотрез воспротивились этому. Силы её стремительно таяли. Ей не давали покоя кашель и удушье.

Жизнь её тихо угасла после длительной болезни лёгких. Ранним утром 22 мая (3 июня) она скончалась в Зимнем дворце на 56-м году жизни. «Никто не был при ней в самый момент смерти», — отметил Д. А. Милютин, — неотлучная её камерфрау Макушина, войдя в спальню в девятом часу утра, нашла уже бездыханный труп. Можно полагать, что больная кончила жизнь спокойно, без агонии, как бы заснула». Узнав о кончине императрицы, Александр II экстренным поездом прибыл в Петербург из Царского Села. После её смерти, кроме завещания, как явствует фрейлина А. Толстая, по которому она передавала в наследство свою недвижимость, бриллианты и другие предметы, нашли лишь единственное письмо к Александру II, написанное когда-то давно. Императрица трогательно благодарила его за счастливо прожитую жизнь рядом с ним. Помимо этого, в её столе остались разрозненные листки с выражением последней воли: «1. Я желаю быть похоронена в простом белом платье, прошу не возлагать мне на голову царскую корону. Желаю также, если это возможно, не производить вскрытия. 2. Прошу моих милых детей поминать меня сорок дней после смерти и по возможности присутствовать на обедне, молиться за меня, особенно в момент освящения Святых Даров. Это самое большое моё желание» (314, с. 43). Четыре дня спустя останки усопшей были торжественно перенесены в Петропавловский собор в пасмурный день, при сильнейшей буре на Неве, а 28 мая совершено отпевание и погребение (78, с. 98—99).