Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб - Иосиф Линдер

Десерт был действительно великолепен на вкус. Возможно, именно это подчеркивало то ощущение полноты жизни и свободы, которые мы начинаем ценить, только оказавшись на грани их потери, а часто и за этой гранью, когда уже бывает слишком поздно.

Молодой человек взглянул на гарсона, и тот стремглав побежал к столику, неся на маленьком серебряном подносе счет. Посетитель мельком взглянул на итоговые цифры и, оставив купюру, достоинство которой намного перекрывало величину счета, встал из-за столика и, не оглядываясь, пошел в сторону центра города, влившись в поток парижан и туристов. Гарсон, удивленный и озадаченный, подскочил к шеф-повару и показал ему оставленную этим странным посетителем купюру.

Шеф потрепал официанта по вьющимся волосам и сказал, что тот может оставить всю сумму у себя в качестве награды за отличную работу. Шеф еще несколько минут стоял и смотрел вслед ушедшему мужчине, а официанты еще долго вспоминали о необычном посетителе и столь не характерной для их строгого патрона меланхолии. Откуда им было знать то, что знали их пожилой шеф и тот странный посетитель? Но закон бизнеса гласит, что клиент всегда прав, и они могли гордиться тем, что не уронили чести своей фирмы, удовлетворив столь необычное пожелание того странного посетителя. Гарсонам было чем гордиться, так же как и другим оставшимся в живых участникам прошлых и часто мало реальных событий.

Когда мне в жизни что-то непонятно,

Когда щемит под сердцем и тревога

Скользит змеей и шепчется невнятно,

Вдруг вспоминается судьбы моей дорога.

Былые годы, люди, имена, столетья,

Мысли, подлости и честь…

Как средоточие порыва в лихолетье,

Где доблесть и жестокость не расчесть.

Проходит время, словно легкий пар,

Струящийся сквозь пальцы невесомо,

И жизнью нам врученный свыше дар

Ведет по жизни, словно сам ведомый.

Проклятья, страсти, чувства и долги,

Любовь и ложь, предательство и чудо,

Уж коли можешь – просто помоги,

А не считай монеты, как Иуда.

Когда-то мир способен был решить,

Что может быть ужаснее паденья,

Прервать или оставить жизни нить,

Но смерть прошла, как будто привиденье.

И сидя в самолете у окна,

Я впитываю музыки настрой,

Наш вижу дом – ты в комнате одна,

И явь смешалась с сонной тишиной.

Потоки чувств моих, величие греха,

Любви стремление и совести порыв,

И оголенный нерв – как нить стиха,

А выстрел в спину – поминальный взрыв.

Бросает жизнь порой из края в край,

Где доверять могу я лишь себе,

Но я не обменяю ад на рай,

Ведь каждый раз из ада мчусь к тебе.

Все было в этой жизни много раз:

Предательство, и гнев, и жажда мести, —

Но в жизни есть огонь любимых глаз,

И это значит, что мы снова вместе.

Информация поступила, когда Салем по своему обыкновению принимал ванну. И не просто принимал, а отправлял обряд телопогружения в соответствии со своими, немногими, впрочем, жизненными правилами. Это было священнодействие, совершаемое им с великим тщанием и наслаждением гурмана. Мягкая пена специально отобранных травяных настоев ласкала тело, и Салем, погрузившись в воду, блаженствовал настолько, насколько ему это позволял делать телефон.

Телефон Салем ненавидел всеми фибрами души и в то же время не мог без него обойтись ни минуты. Телефоны окружали его всюду. Дома они гнездились в каждой комнате. В автомобиле телефон назойливо маячил перед рычагом переключения скоростей. Переносной телефон, вмонтированный в корпус радиостанции, настигал его практически в любом месте, а пейджеру приходилось подчиняться всякий раз, когда тот начинал назойливо пищать.

Салем лежал в ванной, блаженствуя, сливаясь и растворяясь в ароматах целебной воды, которая придавала сил для дальнейшей работы. Коллеги шутили, что предки Салема были отъявленными ханжами и наверняка удивляли весь восточный мир своей неописуемой роскошью и что по крайней мере один из его предков наверняка возил с собой золотую ванну во всех своих военных походах. Салем только смеялся и отвечал, что по законам шариата это не противопоказано правоверному, соблюдающему все главные заповеди пророка, который, однако, допускает некоторые от них отступления, когда речь идет об исполнении своих профессиональных обязанностей, особенно во время военных действий.

Звонок буквально вытолкнул Салема из воды. Наполовину высунувшись из ванны, он схватил ненавистную трубку, чувствуя, что за те три часа, которые прошли с того момента, как он покинул офис Бюро, случилось что-то необычное.

Голос в трубке был знаком ему со времени совместного обучения с его обладателем в спецшколе, но сейчас этот вечный шутник крайне строго произнес несколько рубленых фраз. Салем, тут же бросив трубку, практически за пару минут смыл с себя душистую пену и принялся быстро одеваться, соображая, в какую сторону может бросить его непредсказуемая жизнь на сей раз.

Жена смотрела на сборы мужа понимающим взглядом и перед самым выходом Салема в гараж, который располагался на первом этаже дома, передала ему заветный дипломат со всеми необходимыми вещами на несколько дней. Молодая женщина на несколько мгновений прижалась к его плечу. Салем поцеловал жену и, ловко вскочив в салон автомобиля, выехал из гаража, держа курс в неизвестность…

В Бюро его встретили настороженно. Шеф, обычно спокойный и вальяжный полнеющий мужчина, теперь сидел за столом и курил сигарету за сигаретой. Груда окурков говорила о том, что действительно стряслось что-то из ряда вон выходящее. Он вкратце изложил суть происшествия. Оказалось, что ушел Абдула, причем не с пустыми руками, а с материалами по операции «Месяц».

– Мы провели расследование, – продолжал с самым мрачным видом рассказывать шеф, – перевернули у него все вверх дном и обнаружили несколько тайников, а также два контейнера. Он ушел внезапно, видимо заметив пристальный интерес со стороны нашей службы. Мы вели его уже полгода, когда выявили несанкционированный контакт, но, по-видимому, где-то была допущена ошибка, и этот шайтан ушел. Он убил троих наших сотрудников, причем одного убил вместе со всей семьей. Все перевернул у него в доме, видимо в поисках более полного материала по операции. Но документов там не было. Из всего комплекта бумаг, которые он смог унести, подлинных документов только два: это схема связей объекта и одна из первых оперативных шифровок. Все остальное было подготовлено другими ребятами. Но он многое знает. И на нем кровь наших людей.

Шеф придвинул Салему папку, в которой находились документы по делу и досье Абдулы, фотографии его жертв, тайников, контейнеров, копии материалов, которые подготовила для него специальная служба.