Валентин Понтифик - Роберт Силверберг

– А в чем суть этой религии? – спросил Стазилейн.

– Близко к тому, о чем говорил Элидат: что драконы когда-нибудь выйдут на сушу, возьмут власть и покончат с нищетой и страданиями.

– Какими нищетой и страданиями? – произнес Диввис. – Я не знаю, чтобы хоть где-нибудь в мире была серьезная нищета и тяжкие страдания, разве что ты имеешь в виду скулеж меняющих облик, а они…

– Думаете, все живут так же, как мы здесь, на Замковой горе? – возразил Хиссун.

– Я думаю, что никто не брошен в нужде, что все обеспечены необходимым, что мы счастливы и процветаем, что…

– Диввис, все это так. И все же кто-то живет в замках, а кто-то убирает на шоссе навоз скакунов. Кто-то владеет огромными богатствами, а кто-то попрошайничает на улицах. Это…

– Вот уж в чем я точно не нуждаюсь, так это в твоих лекциях о социальном неравенстве.

– Простите, что вызвал ваше неудовольствие, – огрызнулся Хиссун. – Мне показалось, что вам захотелось узнать, почему столько народу ждет пришествия водяных королей, которые избавят их от трудностей и горя.

– Водяных королей? – повторил Элидат.

– Морских драконов. Так их называют те, кто им поклоняются.

– Отлично, – сказал Стазилейн. – Мы имеем голод в Зимроэле и подрывную религию, распространяющийся среди низов населения. Ты сказал, что новостей две. Значит, это все?

Элидат покачал головой.

– Это две части одного явления. Второй важный вопрос касается лорда Валентина. Это мне сообщил Тунигорн; он чрезвычайно встревожен. Он сказал, что корональ во время визита к его матери на Остров имел нечто вроде откровения и вдруг пришел в весьма приподнятое настроение – очень странное состояние, в котором он совершенно непредсказуем.

– Какого рода откровение? – спросил Стазилейн. – Тебе это известно?

– Во время транса под руководством Владычицы, – ответил Элидат, – у него случилось видение, из которого он выяснил, что беды с сельским хозяйством на Зимроэле – это проявление неудовольствия Божества.

– А чем, спрашивается, еще они могут быть? – воскликнул Стазилейн. – Но какое отношение это…

– По словам Тунигорна, Валентин считает, что гибель посевов и нехватка продовольствия – которые, как мы уже знаем, куда серьезнее, чем можно было заключить из первых сообщений, – имеют исключительно сверхъестественные причины…

Диввис медленно покачал головой и фыркнул с демонстративным отвращением.

– …исключительно сверхъестественные причины, – продолжил Элидат, – и являются не чем иным, как возмездием Божества за многовековую дискриминацию метаморфов.

– В этом нет ничего нового, – сказал Стазилейн. – Он талдычит это уже не первый год.

– Похоже, что это как раз новое, – ответил Элидат. – Тунигорн говорит, что после откровения он практически уединился, общается только с матерью и Карабеллой да изредка с Делиамбером и толковательницей снов Тизаной. И Слиту, и Тунигорну лишь с трудом удается попасть к нему, а при встречах он говорит с ними лишь о самых обыденных вещах. Тунигорн утверждает, что его обуревает какая-то грандиозная новая идея, какой-то поистине поразительный проект, который он не намерен обсуждать с ними.

– Что-то не похоже на того Валентина, которого я знаю, – хмуро бросил Стазилейн. – Чем-чем, а нелогичностью он никогда не страдал. Можно подумать, что у него… злокачественная лихорадка приключилась.

– Или вместо него опять подменыш сидит, – добавил Диввис.

– Чего боится Тунигорн? – спросил Хиссун.

Элидат пожал плечами.

– Он и сам не знает. Он полагает, что у Валентина могла возникнуть какая-то диковинная идея, с которой и он и Слит не будут согласны. А зацепок никаких нет. – Элидат подошел к карте и ткнул пальцем в ярко-красный шарик, указывающий местонахождение короналя. – Валентин все еще на Острове, но вскоре отправится на материк. Он намерен высадиться в Пилиплоке, подняться по Зимру в Ни-мойю, а оттуда отправиться в пораженные бедствием западные области. Но Тунигорн подозревает, что его планы могли измениться, что им теперь полностью овладела мысль о том, что наши беды – это кара Божества, и он затеял паломничество иного рода, со всякими постами и покаяниями, что он вознамерился перестроить общество, отказавшись от чисто светских принципов, на которых оно зиждется…

– А что, если он сам присоединился к этому культу морских драконов? – предположил Стазилейн.

– Не знаю, – ответил Элидат. – Все может быть. Я знаю только, что Тунигорн, похоже, в панике и просит меня как можно скорее присоединиться к великому паломничеству короналя, надеясь, что мне удастся удержать Валентина от каких-то опрометчивых и необратимых действий. Лично мне кажется, что я действительно могу что-то сделать там, где не справится никто другой, даже Тунигорн.

– Что?! – воскликнул Диввис. – Он же в нескольких тысячах миль отсюда. Ты же не…

– Я выезжаю через два часа, – ответил, не дослушав, Элидат. – Поеду на быстроходных летающих лодках по долине Глайга на запад, до Тремойна, а там реквизирую самое быстроходное судно и помчусь в Зимроэль южным путем, через Родамаунтский архипелаг. Тунигорн же постарается задержать, насколько можно, отъезд Валентина с Острова, и если ему удастся заручиться поддержкой адмирала Эйзенхарта, то и плавание до Пилиплока будет неторопливым. Если повезет, я попаду в Пилиплок где-то на неделю позже Валентина и, возможно, будет еще не поздно привести его в чувство.

– Тебе ни за что не успеть, – сказал Диввис. – Пока ты будешь пересекать Внутреннее море, он уже проделает полпути до Ни-мойи.

– Я обязан попытаться, – сказал Элидат. – У меня просто нет выбора. Если бы вы знали, насколько Тунигорн встревожен, как он боится, что Валентин может решиться на какие-нибудь безумные и опасные действия…

– А как же управление? – вкрадчиво произнес Стазилейн. – С ним-то что делать? Элидат, ведь ты регент. У нас нет понтифика, а корональ, по твоим собственным словам, превратился в какого-то безумного провидца. И в этих условиях ты собираешься оставить Замок без руководства?

– В тех случаях, когда неотложная надобность вынуждает регента покинуть Замок, – ответил Элидат, – он может своей властью назначить регентский совет, который будет решать все вопросы, находящиеся в юрисдикции короналя. Именно это я и намерен сейчас сделать.

– И кто же войдет в этот совет? – спросил Диввис.

– Три человека. Ты, Диввис. Ты, Стазилейн. И ты, Хиссун.

Хиссун подскочил от изумления.

– Я?

Элидат улыбнулся.

– Сознаюсь, что поначалу я не мог понять, зачем лорду Валентину понадобилось так поспешно продвигать обитателя Лабиринта и к тому же столь молодого человека к вершинам власти. Но постепенно, особенно после начала этого кризиса, мне стало ясно его намерение. Мы здесь, на Замковой горе, утратили связь с реальной жизнью Маджипура. Мы сидим тут, на вершине мира, а там то и дело возникают коллизии, о которых мы и знать не знаем. Я слышал твои слова, Диввис, что все в мире счастливы, кроме, возможно, метаморфов, и, признаюсь: я думал так же. А теперь оказалось, что среди недовольных жизнью пустила корни целая религия, о которой мы ничего не знали, и армия голодных людей направляется к Пидруиду, чтобы поклоняться каким-то вновь выдуманным богам. – Он посмотрел на Хиссуна. – Ты уже кое-что знаешь, но тебе необходимо освоить еще очень многое. Во время моего отсутствия тебе предстоит несколько месяцев сидеть в руководящем кресле рядом с Диввисом и Стазилейном; уверен, что ты дашь им ценные советы. Что скажешь, Стазилейн?