Группа эскорта - Дмитрий Володихин

А за нашими спинами, где-то в отдалении, уже и хлюпать начало в болотной-то жиже. Стало быть, охотники за нами чапают.

— Пришли, — хрипло выдыхает Гетьманов.

Достает свою сигнальную свиристелку и начинает сигнал подавать. Как только отзвучал его сигнал, из-за растительности болотной слышатся ответные трели. Идем на звук.

Посреди всей этой бесконечной тины стоит старая посудина на вечном приколе. У нее там надстройка, как у порядочной, а ближе к носу — кран. То ли строительный, то ли грузовой. И там еще наворочены какие-то железные сходни, понтоны, чуть ли не причал в полный рост, хотя ни одной лодки не видно.

Ржавые трубы, будка, наскоряк сваренная из стальных листов… Рядом с краном, да еще на ржавой лесенке при надстройке стоят пять мужиков с автоматами, а рядом еще двое, как бы главных — по всему видно — и у этих главных пистолеты. Из автоматчиков трое, судя по нашивкам, «долговцы», а остальные двое — какого-то лощеного не нашего вида с крутыми рюкзаками, экзоброней и бельгийскими автоматами FN F2000, которые каждый дурак узнает по охрененно дорогой компьютерной оптике.

— Кто такие?! — орет один из «долговцев».

— Буи большие! — глумливо отвечает ему Малышев. — Барсук, ты чё, урод, не признал?

— Ё… Ты, что ли? На чертей стали похожи…

Ну да. Еще бы! У Гетьманова рожа в крови, а остальные просто в болотной грязи по уши.

Павел Готлибович первым вылезает на железные сходни. Дышит он тяжело, разве собственные лёгкие не выхаркивает. Его встречает какой-то восторженный идиот с косичкой, в косухе, а лет тридцать. Рокер, мать его, переросток. В самый раз оделся — для Зоны-то!

— Павел Готлибович! Нашли! Мы нашли приз! Только что! Две минуты назад! Вот! Вот! Второй транш сувенирного гранта — наш! А у вас что? Какая-то стрельба?

Гетьманов устало садится прямо на трубу.

— Юрий Петрович. Нападение Репы. Капитан Осипенко мертв. Доцент Жилко мертва. Ефрейтор Енов тоже…

— А? Что? Жанна? Жанночка? Этого просто не может быть…

— К сожалению, может… Нам следует сейчас сохранять спокойствие и…

— Жанна! Господи! Как вы могли! Почему допустили?! Она ведь у нас… единственная…

— Доцент Заяц! — пробует на нем свой недокомандирский голос Павел Готлибович.

Куда там! Доцент Заяц пинает ногами крупные железяки, бьется балдой о стену надстройки, долбит кулаками по всему, что найдет вокруг себя твердого… Пистолет бросил.

— Жанна! Жанночка! Жанна! Ну как же ты?!

Гетьманов смотрит на него растерянно. Он выглядит удрученно и даже пристыженно, типа косвенно признает свою вину…

Я поворачиваюсь к Малышеву:

— Сержант, время же! Надо как-то образумить мудака. Что у вас в таких случаях делают?

Сержант смотрит на меня хоть и мрачно, но с полным пониманием.

— Что и со всеми.

Он подходит к Зайцу, сгребает в кулак косуху у него на спине и три раза таранит доцентским рылом ржавую будку. Отпускает.

— Что? Да как вы… Что вы себе… — бормочет тот, растирая по лицу кровь.

Ну, хоть реветь перестал.

Затем Гетьманов молча дает Зайцу пощечину.

— Юрий Петрович! Прекратите истерику. Банда Репы в шаге от нас. Нам надо немедленно уходить отсюда. Точка встречи с вертолетом…

В эту секунду верхняя часть надстройки взрывается, как курятник, в который бросили гранату. Парня в форме клана «Долг» снесло с лесенки, которая вела на верхний этаж надстройки, и ударило о палубу. Другой «долговец» склонился над…

В будку ударил свинец, продырявил насквозь. Еще одна очередь пришлась по крану, выбила искорку, пули с визгом разлетелись в стороны.

— Калибр двенадцать и семь, — констатировал Малышев. — Уходить надо.

До чего же умный человек!

«Долговец», возившийся над телом товарища, распрямился и сказал:

— Труп. Конец Барсуку.

В то же мгновение пуля срезала и его. Он без звука рухнул мертвому Барсуку под ноги.

Снайпер бросился к сходням, занял позицию и принялся выцеливать бандюков.

— Профессор! — крикнул Заяц. — Встретим негодяев в десяток стволов! Нам надо отомстить за нее!

Гетьманов отвесил вторую пощечину.

— Обращаюсь ко всем! — Дальше последовала какая-то муть по-французски, я разобрал только имя «Франсуа». Наверное, что-то типа: «Вас, Франсуа, это тоже касается…» Ну а тот живо переводит своим стрелкам. — Немедленно за мной!

Тявкнула винтовка в руках снайпера.

— Еще один. Павел Готлибович, там семнадцать или восемнадцать бойцов. Дистанция порядка двухсот — двухсот пятидесяти метров…

— Уходим. Сейчас же!

Кран с ужасающим грохотом брызнул металлоломом во все стороны. Второй снаряд из гаусс-пушки разнес его вдребезги…

Зайца отшвырнуло к поручням, ударило, закрутило… перед смертью он издал длинный стон. Большой осколок распахал ему грудь и горло.

Гетьманов, Франсуа с двумя своими бойцами, оставшийся «долговец» и мы с Малышевым рванули к берегу. Реденький лес создавал нам хоть какую-то защиту.

Еще раз тявкнула винтовка снайпера.

— Лежи, уродец… Павел Готлибович, стойте! Туда нельзя, бандюки разделились, вас отсекут от леса!

Гетьманов встал как вкопанный.

— Так. На вертолет мы уже не попали. Стоит, не знает, куда нас вести.

Тяв!

— Готов, голубчик…

Сейчас же падает один из «лощеных» стрелков с дырой в виске. Его роскошный бельгийский автомат тонет в обычном русском болоте.

— Ложитесь. Мне надо подумать, — велит нам Гетьманов.

Мы подчиняемся. Франсуа что-то зло бросает ему на своей лягушачьей мове.

Со стороны бандюков раздаются автоматные очереди. «Долговец» поливает почти невидимого врага ответным огнем.

Тяв!

Больше у них нет снайпера.

Третий снаряд гаусс-пушки бьет в сходни. Р-р-рав!

Больше и у нас нет снайпера…

Очередь из крупнокалиберного пулемета поднимает в метре от меня веер земляных фонтанчиков.

— Слушайте меня! — поднимает голову от земли Гетьманов. — Уйти нам не дадут. Но на Затоне есть позиция, где мы сможем обороняться, пока не появится связь. А там, я надеюсь, и помошь придет. Давайте… за мной… обратно через все эти железяки… Вперед.

Сварная будка вздрагивает от прямого попадания и с диким скрежетом распадается — канониры гаусс-пушки, как видно, решили, что там может скрываться кто-то из нас.

— Бежим! — кричит Гетьманов.