Полынь и мёд - Лина Манило

Как бы мне ни было больно, я скучала. Отчаянно, как маленький ребёнок в большой холодной комнате, скучала по родителям. И хоть ушла сама, порвала всё на мелкие кусочки, втайне надеялась, что кто-то всё-таки хотя бы попытается узнать, как у меня дела. Жива ли я вообще, здорова ли. Неужели им совсем не была интересна моя жизнь? Неужели им не больно – ну хотя бы чуточку, неужели не грустно? Загадка.

Наверное, мне глупо обижаться – я сама во многом виновата. И, скорее всего, родители ждут первого шага именно от меня, но… не могу. Не могу себя заставить, хоть убей. И пусть виновата перед ними – конечно, виновата, иначе и быть не может, – уйдя из родного дома, почувствовала себя свободной.

Жить, как нравится. Делать, что захочется. Любить кого угодно.

– Я отправлю ей сообщение, – решаюсь наконец и быстро-быстро, чтобы не передумать, отстукиваю короткий текст сообщения:

"Я приеду. Напиши точное время".

Ответ приходит не сразу. То ли сестра занята чем-то, то ли обдумывает нужные слова, да я и не тороплю. В сущности, я дошла до той точки, когда на многое уже наплевать.

Пока мой телефон вязнет в тишине, мы успеваем с Ромой поужинать, заняться сексом на кухонной тумбе и усесться в гостиной перед телевизором. У меня даже получается забыть обо всём, когда начинается какая-то глупая комедия, во время которой нельзя не смеяться и стыдно за себя, что веселят подобные глупости.

Звук входящего сообщения отдаётся вибрацией в бедре, и я поспешно достаю мобильный из кармана домашних шорт, снимаю с блокировки и пару минут вглядываюсь в прыгающие по большому экрану буквы. Они мелькают туда-сюда, разбегаются испуганными муравьями, но мне всё-таки удаётся сфокусировать на них взгляд

"Послезавтра в семь. На нашей даче. Приходи, пожалуйста, я буду очень ждать. Я люблю тебя", – гласит ответ, и я закусываю губу, чтобы не расплакаться.

* * *

Если на выезде из города свернуть на почти всегда пустынную дорогу, через полтора часа окажешься на нашей даче. Сколько себя помню, каждое лето мы проводили здесь. Не сажали овощи, не упахивались на огородах – лишь отдыхали, купаясь в речке, спали до упора, и всеми силами возвращали себе пошатнувшееся во время холодов здоровье. Я любила сюда приезжать, потому что в этом месте жила гармония. Место силы, если угодно, и сейчас я даже радуюсь, что снова окажусь в знакомых с детства пейзажах.

Странно, что Светка решила именно здесь отметить День рождения. Всё-таки наша дача – так себе шикарные хоромы, да и родители обычно бывали против, если кто-то из нас хотел сюда отправиться без них. Ну да ладно, потом разберусь.

Когда такси сбавляет скорость, въезжая в заметно покосившиеся ворота дачного кооператива «Ясная зорька», я напрягаюсь. Совсем скоро снова увижу сестру, а сама так до конца и не решила, хочу ли этого. После всех гадких слов, что наговорили друг другу, после её обвинений и моей, пусть невольной, но вины что-то, державшее нас вместе, с оглушительным треском надломилось и рухнуло в пропасть. Получится ли починить? И нужно ли это нам?

Таксист бурчит что-то себе под нос, выражая тихое недовольство, что приходится ехать в такую глушь, но я не обращаю внимания на его роптание – не до этого сейчас, честное слово. Заплачу́ человеку чуть больше положенного – за беспокойство. Пусть себе что-нибудь нужное купит или жену порадует.

– Спасибо вам большое, – улыбаюсь и кладу на торпедо деньги. И, чтобы таксист не решил всучить мне сдачу, быстренько выхожу на улицу.

Хлопаю дверцей и, не оборачиваясь, чтобы не передумать и не уехать вдруг, быстро иду к деревянному забору вокруг нашей дачи. Он высокий, и краска на нём давно уже выцвела, а я машинально думаю о том, что неплохо бы его покрасить. В яркий жёлтый, например, или белый. Чтобы светлее и радостнее стало всем, кто даже случайно будет мимо проходить.

Толкаю калитку, а она, как я и думала, не заперта. Глупо запираться, когда ждёшь гостей, верно? Во дворе тихо, и я оглядываюсь по сторонам, понимая, что и это место постепенно становится мне чужим. Странное чувство, болезненное до судорог.

Двадцать шагов. От ворот до входной двери их всего двадцать, и я по привычке считаю каждый, словно что-то могло измениться. Нет, количество шагов осталось тем же, только я, как ни крути, изменилась.

– Света, ты там? – кричу от порога, распахивая широко дверь. – Я приехала.

В сумке конверт с деньгами – увы, я так и не придумала, что подарить имениннице. Достаю его, скидывая туфли, и влезаю в удобные тапочки.

– Ой, Ксюша, как я счастлива! – слышится радостный голос из дальней комнаты. – Подходи в кухню, я сейчас подойду!

До кухни ещё пять шагов, и я не знаю, зачем вообще их считаю. Что-то вроде аутотренинга.

Кладу конверт на круглый обеденный столик, покрытый белоснежной скатертью, и беру с большой тарелки кружочек колбасы. В животе неожиданно урчит, и я добавляю ещё кубик сыра. Вкусно.

Судя по приготовлениям, Светка справилась на отлично: салаты, мясное ассорти, сырные тарелки, какие-то тарталетки… куча всего. Не знаю, сколько планируется гостей, но еды точно всем хватит. И как доказательство, что сестра окончательно выросла, три бутылки вина на кухонном островке.

– Привет, – робкое от двери. – Я так рада тебе.

Я медленно поворачиваю голову, смотрю на Свету и улыбаюсь.

– Ты очень красивая сегодня, – отмечаю, осматривая её с головы до ног.

Шикарные волосы сплетены в роскошную косу, макияж, лёгкое летнее платье а-ля Голливуд пятидесятых в крупный чёрный горох и светлые туфли на умопомрачительном каблуке.

– Спасибо, ты тоже красавица, – смеётся, а мне на секунду верится, что всё может стать, как раньше. Ну а вдруг?

– Как… как твои дела?

Света пожимает плечами и расплывается в улыбке:

– Всё хорошо… очень хорошо. Ты прости, что я… так вела себя, в общем. Простишь?

В глазах плещется надежда, и Светка в этот момент похожа на цирковую собачку, которая на задних лапках вымаливает сахарную косточку. А я…

Я понимаю, что внутри меня пустота. Выжженная пустыня, где то тут, то там высятся руины меня прежней.

– Мы обе виноваты. Потому и ты меня прости.

Света кивает и взмахивает рукой в сторону стола.

– Поможешь?

Я киваю и беру блюдо с каким-то слоистым салатом. Несу его в комнату, выслушивая щебетание сестры о том, как сильно она по мне скучала. Делится какими-то новостями, а я хожу вокруг стола, поправляю машинально то ложки, то вилки. Так, стакан, бокал с пятном – нужно перемыть; вилка с кривым зубчиком – я в детстве что-то усиленно ею ковыряла, вот и повредила…

– Ксюша, ты не слушаешь меня!

– Прости… задумалась. Кстати, мы так вдвоём и будем, что ли?

– Нет, что ты? Сейчас один мой друг приедет, потом ещё пара друзей из института. Ну и всё.