Мадемуазель травница - Наталья Алексина

Вот это новости. Я, наверное, долго бы переваривала все, что узнала, но неожиданно наткнулась взглядом на худого высокого паренька.

Он замер далеко впереди и тоже смотрел. Между нами стояли столы и сновали люди, но я не могла ошибиться.

— Жак? — потом плюнула широко улыбнулась и пошла ему навстречу. — Жак! Ты ли это?

Парень тоже пошел ко мне. И как только мальчик остановился, я заметила, как он повзрослел. Вроде и не изменился, но взгляд казался совершенно недетским и каким-то решительным. Я постаралась радушнее улыбнуться, но Жак отчего-то не поддержал.

— Вы меня простите, Ан-Мари? — Парень пристально посмотрел мне в глаза. — За тот браслет? Я слышал, что вы чуть не умерли. Я виноват и …

— Жак, я жива — это главное. А тебя просто использовали, ведь так?

Паренек кивнул, а потом вдруг взял меня за руку.

— Ан-Мари, вы должны знать, что я никогда-никогда не сделал бы вам больно, тем более не принес бы проклятый браслет. — Мальчишка в волнении сглотнул и поднял на меня горящие глаза. — Вы удивительная, как бы я мог? Я просто хочу сказать, что очень вас…

— Здравствуй, Жак, — рядом оказался друид, и я облегченно выдохнула. Торопливо взяла его под руку и сделал вид, будто не слышала, как мальчик собирался с силами для признания.

Жак Робен не был глупым, потому лишь кивнул и опустил голову. Это выглядело так неправильно и настолько печально, что я дрогнула.

— Тебе только пятнадцать… — начала я, не представляя, что собираюсь дальше говорить. Наверняка, какую-нибудь банальщину.

— Четырнадцать, — признался Жак.

— Тем более!

— Тем более, — эхом повторил он и тут же раскланялся. Вот так быстро принять отказ и уйти…силен. Я очень надеялась, что Жак не плакал. Его было жаль, но не слишком. В конце концов важно лишь то, что парень здоров, и Фламель не обманул. Жак не покоится в сырой земле, а ходит здесь! Все остальное можно пережить.

— Он изменился, ты заметил? — спросила я у друида и обернулась к нему.

— За последнее время все мы изменились, — ответил Жак.

Он смотрел, как мадам Бернар спорит с месье Дюраном. Моя «помощница» выглядела сегодня бодрее, чем в последнее время. И я даже могла заметить признаки возвращения прежней мадам Бернар.

— Как она? — произнес друид.

— Как видишь, старается жить дальше.

На самом деле мадам Бернар сегодня впервые сделала попытку вернуться к настоящей жизни, но друиду знать об этом не обязательно. Я прислушалась.

— Месье Дюран, если эти Жопризаки выиграют конкурс, я за себя не отвечаю, — возмущалась мадам Бернар.

Раньше я бы никогда не услышала, что говорят на таком расстоянии, но Фламель и в этом не обманул, мой слух стал лучше.

— У них же совершенно уникальная декоративная капуста!

— О-ля-ля! Да вы присмотритесь! Они выбрали мелкие кочаны из обычной капусты и набросали их в клумбу! Вы знаете, что должна победить мадемуазель Ануш. В нашей деревни просто нет ничего лучше ее ирисов!

— Ирисы? Но уникальная капуста…

Шмяк! Мадам Бернар шлепнула старосту какой-то тряпкой.

— О чем они так спорят? — вдруг спросил Жан.

— Не поверишь, о цветах.

Хотя, по тому, как горели их глаза, я бы сказала, что дело движется в сторону постели.

— Цветы, — пробормотал друид, и я просто не смогла промолчать.

— Да, те, что обычно дарят девушкам.

Жан опустил глаза и тяжело вздохнул.

— А какие цветы, ты хотела бы получить? — с тоской спросил он, и, ни на что не надеясь, уточнил: — Букет ромашек?

— Нет, — я выдержала паузу и подождала, когда Жан поднимет грустные глаза. — Мешок календулы.

Друид несколько секунд меня рассматривал, пытаясь понять, есть ли подвох, а потом сгреб в охапку и поцеловал.

— Ты невероятная, — произнес он. — Ан-Мари, пожалуйста, скажи, что выйдешь за меня.

А мешок календулы — это сила.

— Я подумаю.

Много лет спустя

Мне нравилось, как смотрелось на ней это бордовое платье. В меру скромное, в меру игривое. Как раз чтобы ходить на свидания.

Я села на широкий подоконник и внимательнее пригляделась к дочери, стоящей на улице, по ту сторону окна.

Точно! Она увеличила вырез на груди, вот отчего выглядит так по-взрослому.

— Опять он пришел, — недовольно проговорил Жан и тоже посмотрел в окно. — Надеюсь, он помнит, что ей шестнадцать.

— Завтра исполняется семнадцать.

А с виду дашь и больше. Как она стояла, как небрежно сжимала посох и улыбалась краешками губ, когда говорила. И как легко она удерживала внимание вполне взрослого мужчины. Не все и в тридцать ведут себя так уверенно и в то же время ненавязчиво.

— Надо бы ему напомнить. Наверняка он уже забыл, что девочке в два раза меньше, чем ему.

Ты ему каждый день напоминаешь!

— Поверь, он знает назубок сколько ей.

— Тогда зачем ходит? Зачем с ней заигрывает?

Ой, милый Жан, кто еще заигрывает. Я прекрасно знала, на что способна наша дочь. И в отличие от нас с Жаном, о любви она думала, кажется, еще в колыбели. В тринадцать девочка уже интересовалась мальчиками, а в пятнадцать даже выбрала себе ухажера. Пусть и небольшой, но опыт у нее был.

Можно было бы запрещать, воздвигать стены вокруг девушки, но ее бы это не остановило. Есть такие дети, которые очень рано взрослеют, и с этим ничего не сделаешь. Остается только смириться и не мешать.

— Она тоже хороша. — Вздохнул Жан. — Неужели не видит насколько он старше.

— Лет на пятнадцать, кажется. Это не так много. Особенно если вспомнить, что он, как и она, любит руническую вязь…А еще он неплохо выглядит.

Я присмотрелась к мужчине и удовлетворенно кивнула. Высокий, жилистый брюнет без намека на животик. Как мадам Бернар и думала, из Жака Робена вышел отличный экземпляр. Не гроза девичьих сердец, для этого он слишком серьезен, но хорош. И профессия денежная. Целители всегда ценятся, особенно такие внимательные, как Жак.

— Он ей не пара, — теперь уже действительно серьезно проговорил мой друид.

— Ну-ну.

— Ты понимаешь, о чемя. У Жаннет впереди очень долгая жизнь, а Жак уже намного старше…

— Ну, даст ему крови какой-нибудь вампир, и будет Жак жить дольше.

Пока мы препирались, там, за окном, Жак Робен не знал куда деваться. Отводил взгляд от моей дочери, будто боясь, что кто-то заметит, как он смотрит на девочку.

— Они вымерли. Это, во-первых, а, во-вторых, в жизни не бывает так все просто.