Его и ее - Элис Фини

— Зои?

В доме так тихо, что все, что я говорю и делаю, кажется громким.

Пытаюсь заглянуть в замочную скважину, но ничего не вижу, кроме темноты.

— Зои?

На этот раз произношу ее имя немного громче, а потом начинаю бить кулаком по деревянным панелям. Когда я по-прежнему ничего не слышу, кроме молчания, отхожу на шаг назад и ударяю дверь ногой. Она распахивается, а дверные петли кричат, словно от боли. И тут я вижу ее.

Моя сестра лежит в ванне.

Один глаз у нее открыт и словно рассматривает какую-то надпись на стене, другой зашит, а на веке болтается игла с толстой черной ниткой.

В воде красного цвета видны изрезанные запястья сестры.

Мне становится плохо — я уже знаю, что это должно означать: смотреть вполглаза.

Уверен, что нормальная реакция — броситься к ванне и вытащить Зои, но я не могу пошевелиться. Голова сестры так наклонена в сторону, что это вызывает у меня тревогу, волосы одного цвета с совершенно кровавой водой, и мне не надо проверять пульс, чтобы понять, что она мертва. Рот у Зои открыт, и я с порога вижу браслет дружбы, обмотанный вокруг ее языка.

Я стою в холле, словно мои ноги не в состоянии переступить порог, и чувствую, как к горлу подступает желчь, которую я проглатываю. Надо позвонить в полицию, но я этого не делаю. Пытаюсь вспомнить, кого из друзей могу позвать на помощь — мне кажется, что сейчас нужно именно это, — но затем вспоминаю, что их у меня не осталось. Никто не хочет дружить с парой, чей ребенок умер.

Я сам удивлен, что звоню Прийе.

В состоянии пьяного шока моя коллега представляется самым близким человеком, которому есть до меня дело. Я не знаю, что несу, когда она отвечает на мой звонок, но, наверное, что-то вразумительное, поскольку она говорит, что выезжает. Похоже, умирая, моя сестра написала на кафельной стене имя, используя палец как ручку, а свою собственную кровь как чернила. Но Прийе об этом не говорю — не могу произнести это вслух.

Сползаю на пол в холле. Пока я жду, время превращается в болезненное затишье, прерываемое только капающим краном. Кран капает уже несколько лет, но до сегодняшнего дня меня это никогда не беспокоило. Наблюдаю за тем, как мелкая рябь расходится по красной воде, и невольно перевожу взгляд на глаза Зои. Когда я больше не в силах видеть ее обезображенное лицо, смотрю на имя, которое сестра кровью написала над ванной:

ЭНДРЮС.

Среда 23.30

— Анна Эндрюс, Новости на «Би-би-си», Блэкдаун.

Мы снимаем последний на сегодняшний вечер сюжет и ждем отмашки из отдела новостей. Когда мы ее получаем, техники уже упаковали оборудование и готовы уехать. Как только раздается звонок, они, не теряя времени, отправляются в Лондон, оставив меня с Ричардом одних в лесу. Сегодня был крайне тяжелый день, и я так рада, что несколько часов побыла наедине сама с собой, даже если в конце пришла к дому Зои и Джека. Оттого, что я снова видела этот дом и знала, что она находится внутри, я на какое-то время вышла из себя. Некоторые ошибки никогда не исправишь, и у меня был очень длинный день.

Мне не сильно хочется снова садиться в машину к Ричарду — трудно объяснить, весь вечер он вел себя странно, — но без «Мини» у меня нет особого выбора. Я никак не могу унять дрожь, и когда он это замечает, ссылаюсь на холод. В нем что-то изменилось, но до гостиницы меньше пяти минут, и я стараюсь избавиться от этого ощущения.

Мы едем молча. Не думаю, что кому-то из нас вечером захочется поговорить или вместе выпить. Пытаюсь вспомнить, каким словом или делом могла его сегодня обидеть, но на ум ничего не приходит, и объясняю явное напряжение между нами тем, что мы оба без сил. Мне очень хочется принять горячую ванну и возобновить свое знакомство с мини-баром.

— Как так у вас нет брони? — спрашиваю я, когда девушка-администратор безучастно взирает на меня через стойку.

Из-за своего высокого роста она невольно смотрит на нас сверху вниз. Ее длинные каштановые волосы заплетены в аккуратную французскую косичку, конец которой лежит на изящных молодых плечах как хвост. Похоже, она одна за ночную смену съела половину коробки шоколадных конфет. Интересно, ей их кто-то подарил или она сама купила? Она стоит, слегка пригнувшись, словно хочет стать ниже, как цветок, который слишком долго тянулся к солнцу в одну сторону.

Я не сомневаюсь, что сегодня днем отдел новостей забронировал нам в гостинице два номера и что я получила подтверждение по мейлу, и прошу ее еще раз проверить. Жесты девушки свидетельствуют о неуверенности, и она заставляет нас страшно долго ждать. Не думаю, что когда-либо была такой тощей, даже в ее возрасте, несмотря на таблетки для похудения, которые заставляла меня принимать Хелен. Девушка такая тоненькая, будто сейчас растает в воздухе, как мое терпение.

— Извините, но на сегодняшний вечер в системе точно нет корпоративного бронирования «Би-би-си», — отвечает она, уставившись в экран, словно ждет, что он вслух подтвердит ее слова.

Я достаю кошелек и вынимаю кредитную карточку.

— Прекрасно. Я заплачу за два номера, а потом потребую возмещения.

Девушка вновь бросает взгляд на компьютер и качает головой.

— Боюсь, у нас нет свободных мест. Произошло убийство. Даже два. В городе полно прессы, а гостиница только одна.

— Не может быть. Очень поздно, и мы ужасно устали. Я уверена, что на эту ночь нам забронировали два номера. Не могли бы вы проверить еще раз?

Ричард ничего не говорит.

У девушки утомленный вид, словно просьба выполнить свою работу отняла у нее последние силы.

— У вас есть номер бронирования? — спрашивает она.

Я чувствую проблеск надежды. Затем нахожу телефон и впадаю в отчаяние — батарейка почти разряжена, осталось только пять процентов — и вспоминаю, что зарядка осталась в дорожной сумке, которую украли из «Мини».

— Мой мобильник сейчас загнется, ты можешь проверить свой? — спрашиваю я Ричарда.

Он вздыхает и лезет в карман. Выражение его лица моментально меняется, и он начинает похлопывать себя по другим карманам и рыться в сумке.

— Черт. У меня его нет…

— Может быть, ты оставил его в машине? — отзываюсь я и сосредоточенно ищу мейл, пока телефон окончательно не вырубился.

Найдя мейл, я с видом победителя показываю девушке экран. Она мучительно долго вбивает номер бронирования в компьютер, при этом тыкает в клавиши только одним пальцем.

— Сегодня днем вам забронировали два номера…

— Слава богу, — говорю я и начинаю улыбаться, но не тут-то было.

— …но сегодня вечером бронь отменили.

Полуулыбка сразу же слетает с моего лица.

— Что? Нет. Когда? Кто?