Никогда не целуй маркиза - Рене Энн Миллер

У нее защипало в глазах. Он действительно ее любил! И она тут же вспомнила о желтых розах от анонимного поклонника.

– Это ты прислал мне цветы, Джеймс?

– Да, желтые розы. Тебе они понравились? – Он провел ладонью по ее щеке.

– Да, очень!

Он осторожно прикусил ее ушко.

– Кэролайн, выходи за меня!

– Да, но прежде я должна сказать…

В этот момент кто-то так сильно застучал в запертую дверь гостиной, что, казалось, задрожали стены.

– Немедленно откройте дверь! – закричал отец.

– Теперь обратного пути нет, моя дорогая, – прошептал Джеймс. Он подошел к двери и открыл ее.

В комнату ворвался отец; его лицо пылало гневом.

– Ты мерзавец, Хантингтон! Неужели тебе мало того, что ты уже сделал?!

Кэролайн в ужасе смотрела на родителя. Тот, казалось, был готов ударить любого, кто подвернется под руку.

– Лоуренс, как дела в Париже? – Джеймс протянул ему руку. – Вы отлично выглядите.

– К черту ваши любезности! Я не буду пожимать вам руку. Кэролайн, отправляйся в свою спальню!

– Нет, отец!

Лицо родителя, и без того красное, стало багровым. Он бросился к Кэролайн и, наверное, ударил бы ее по щеке, если бы Джеймс вовремя не перехватил его руку.

– Только попробуйте ее ударить, и вам придется иметь дело со мной, сэр. Я достаточно ясно выразился?

Лоуренс побледнел и кивнул.

– Отлично, – кивнул маркиз. – Так вот, я попросил вашу дочь выйти за меня замуж, и она любезно согласилась. Я сегодня же добуду необходимую лицензию. Если мы проведем церемонию венчания без шума и до того, как про нее узнает Хамби, то собьем его с ног. И все то, что он станет рассказывать, уже не будет иметь значения. Согласны?

Лоуренс провел ладонью по подбородку. Немного помолчав, сказал:

– Да, пожалуй, это выход.

Сердце у Кэролайн отчаянно забилось. Но ведь она так и не открыла Джеймсу всю правду!

– Милорд, мне нужно поговорить с вами приватно, – сказала она.

Отец тут же ощетинился.

– После свадьбы ты сможешь говорить со своим мужем как угодно!

Джеймс взял ее за руку и поцеловал пальчики.

– Но я действительно должна с вами поговорить, – пробормотала девушка.

– Завтра! – Джеймс улыбнулся и вышел из гостиной.

– Мисс, держите голову прямо… – уговаривала Мегги свою хозяйку, укладывая ее волосы в сложную прическу из локонов, спускавшихся на спину.

Кэролайн отвела взгляд от двери своей спальни и посмотрела в зеркало, стоявшее перед ней на столе. Где же Джеймс? Она отправила лакея в Хантингтон-Хаус с запиской, в которой говорилось, что ей необходимо поговорить с Джеймсом до венчания. Это было несколько часов назад. И если он немедленно не приедет, то может оказаться слишком поздно…

Мегги воткнула последнюю шпильку, украшенную жемчугом, в прическу невесты.

– Мисс, вы просто красавица. Похожи на принцессу из сказки.

Кэролайн тихо вздохнула. Она вовсе не чувствовала себя красавицей, она чувствовала себя ужасно.

– Спасибо, Мегги. Ты умеешь сотворить чудо, когда делаешь завивку.

Горничная же вдруг опечалилась.

– Мисс, когда вы станете маркизой, вы, наверное, наймете какую-нибудь французскую горничную, чтобы за вами ухаживала?

Но Кэролайн не была уверена, что станет маркизой. Когда приедет Джеймс и она расскажет ему всю правду про себя, он, вероятнее всего, развернется и уйдет. Сжав руку Мегги, она ответила:

– Ты будешь моей горничной до тех пор, пока сама этого хочешь. Или до тех пор, пока твой кавалер не заберет тебя.

Лицо Мегги осветилось улыбкой.

– Спасибо, мисс!

В дверь спальни коротко постучали, и в комнату влетела миссис Рот со свадебным нарядом почти того же цвета, что и кремовое бальное платье Кэролайн.

– Какая красота, миссис Рот! – Кэролайн потрогала кружева, украшенные нежными розами, лилиями и листьями. – Откуда оно у вас?

– С чердака, моя дорогая. Это свадебное платье твоей матери.

Грудь Кэролайн пронзила острая боль. Как бы ей хотелось, чтобы здесь была мама! Она прикрыла глаза, стараясь сдержать закипавшие слезы.

– Спасибо вам огромное, миссис Рот!

Пожилая женщина погладила девушку по плечу.

– Не плачьте, милая. Вы же не хотите, чтобы во время церемонии у вас были красные глаза. Ваш красавец-джентльмен подумает, что вы не хотите за него замуж.

Кэролайн утерла глаза.

– Миссис Рот, я уже довольно давно попросила Билли доставить записку лорду Хантингтону. Спросите у него, передал ли он записку прямо в руки милорда?

– Ох уж этот мошенник Билли! Вот, оказывается, куда он запропастился. Нет, он не вернулся. Боюсь, он слишком любит дешевый джин. Вы давали ему деньги?

– Да, дала, чтобы он заплатил за наемный экипаж.

– Этот мерзавец, видно, сидит в каком-нибудь заведении и пропивает ваши денежки. Перси должен его уволить, когда он вернется. Я за этим прослежу.

Сердце Кэролайн забилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Неужели Билли не доставил ее записку? Она вскочила и бросилась к письменному столу.

– Миссис Рот, мне необходимо доставить письмо лорду Хантингтону как можно скорее.

– Да, дорогая, конечно, но… – Домоправительница указала на часы, – лорд Хантингтон уже уехал в собор Святого Георгия.

О боже! Но ведь она не могла выйти за Джеймса, не открыв ему всей правды.

– Я не могу выйти за него, – пробормотала Кэролайн, чуть не плача.

– Вы просто нервничаете, дорогая. Каждая невеста нервничает в день свадьбы.

– Я не могу!.. Это было бы непростительно!

– Деточка, какая чепуха! Вы же не заставите его стоять перед алтарем в одиночестве – вот это было бы непростительно, согласны?

Да, действительно. Это был бы ужасный скандал. Однако же… Ведь церемония будет совсем скромной – только отец, ее кузены Анна, Чарлз и Эдвард, а также братья и сестра Джеймса и его бабушка. Может, никто и не узнает, что она не появилась на брачной церемонии в церкви? Но Анна могла бы рассказать – такое вполне возможно. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы в свете шептались, будто она не вышла замуж за Джеймса, потому что поверила сплетне о его жене. Кроме того, следовало помнить о лорде Хамби. Если отец заставит ее выйти замуж за Хамби, все станут думать, что она считает Джеймса хуже этого старого развратника.

За открытым окном послышался топот конских копыт. Мегги оперлась на подоконник и выглянула наружу.