Никогда не целуй маркиза - Рене Энн Миллер

– Ваш экипаж прибыл!

Миссис Рот положила руку на плечо Кэролайн:

– Все будет хорошо, моя дорогая. Теперь сядьте, чтобы Мегги могла прикрепить фату к волосам.

Дверь спальни снова открылась. В комнату вошла Анна и всплеснула руками:

– Ты просто сияешь, Каро!

Кузина была в отличном настроении. Отец сказал ей, что они с Чарлзом могут остаться в Лондоне до конца сезона. Анна протянула невесте шестипенсовик.

– Положи его в туфельку.

– Но для чего? – Кэролайн взяла монетку.

– Вы разве не знаете, мисс?! – воскликнула Мегги. – Это принесет вам удачу!

Но Кэролайн опасалась, что ей понадобится не просто удача.

Громкий стук в дверь заставил всех обернуться.

– Войдите!

В комнату вошел отец.

– Дочь, ты готова?

Она была совсем не готова, но все же утвердительно кивнула.

Отец достал из кармана ювелирный футляр.

– Только что принесли. Один из лакеев Хантингтона.

Сердце Кэролайн радостно подпрыгнуло в груди. Джеймс прислал ей свадебный подарок! Она подняла крышку – и замерла. Внутри, на белом бархате, лежало изумрудное ожерелье. Огромный зеленый камень был окружен бриллиантами – невыразимо прекрасное ожерелье. Кэролайн вынула его из футляра, держа за золотую цепочку.

– Отец, ты поможешь мне надеть?

Лоуренс застегнул ожерелье, и Кэролайн тотчас же ощутила вес тяжелых камней, что легли ей на грудь подобно тяжкому чувству вины. Видимо, она не сможет до свадьбы сказать Джеймсу, что она и есть С. М. Смит. Оставалось лишь надеяться, что он не убьет ее, когда все узнает.

– Проклятье! – пробормотал Джеймс, поправляя узел шейного платка. – Чертов платок весь перекрутился.

– Пока вы его не трогали, с ним все было в порядке, – заметил Рейли. – Это вы сами крутитесь как мартовский кот вокруг кошки.

Джеймс строго взглянул на слугу, но это не произвело на друга детства ни малейшего впечатления. Рейли только ухмыльнулся и поправил воротник утреннего сюртука Джеймса.

– И помните: вы женитесь, а не на виселицу идете.

Да, он это помнил. И он прекрасно сознавал, что именно Кэролайн заставила его почувствовать себя молодым и бодрым. Возможно, поэтому во сне ему приснились дети. Не один и даже не два прелестных ребенка, а полный дом почти взрослых парней. Точнее их было пятеро. Все похожи на Кэролайн, а характером – на Энтони. И он видел во сне, что их арестовали в борделе, где они подрались из-за рыжеволосой проститутки. Проснулся же он в холодном поту.

– Да, я забыл, – сказал Рейли и достал из кармана сложенный лист бумаги.

– Вот, я нашел это в кармане одного из ваших сюртуков.

Это была записка от Кэролайн, отправленная неделю назад, – она просила срочно приехать по поводу Энтони. Он тогда не обратил внимания, как красив ее почерк. Да, удивительно красивый и изящный…

– Пойду посмотрю, готов ли ваш экипаж, – сказал Рейли и вышел.

Джеймс бросил листок в камин, и нижний его угол загорелся. Но тут у него возникло странное воспоминание – кажется, он где-то видел этот почерк… Джеймс выхватил бумагу из огня. Обгоревшие края сморщились и посыпались на камень вокруг камина. А он все стоял, в изумлении глядя на записку.

Вошел Рейли и спросил:

– Вы готовы?

– Да-да. Но я должен взглянуть на одну вещь в кабинете. – Джеймс выбежал из комнаты.

Бабушка, братья и сестра ждали его у подножья лестницы. Вдовствующая маркиза блаженно улыбалась – как кот, только что слопавший канарейку. Увидев Джеймса, она нахмурилась.

– Что случилось, Хантингтон? Ты стал бледнее Энтони.

– Мне кажется, я выгляжу настоящим щеголем. – Энтони с усмешкой поправил свой шелковый жилет. Но тут рука его коснулась нижнего ребра, и лицо юноши исказилось гримасой.

Но Джеймс не обращал внимания на близких и почти не слышал их голосов. Проскочив мимо них, он вбежал в кабинет, открыл ящик стола и достал статьи С. М. Смита, написанные для «Лондон Реформер». Затем положил записку Кэролайн рядом со статьей журналиста – той самой, в которой его оклеветали. Проклятье! Он на секунду закрыл глаза, потом снова внимательно посмотрел на почерк. Почерк был тот же самый! Каждая деталь совпадала!

Но этого не может быть! Джеймс стукнул кулаком по столу.

– Хантингтон, что происходит? – Бабушка стояла в дверях. – Мы опоздаем в церковь.

Джеймс швырнул статьи и записку в ящик стола.

– Нет, не опоздаем. Ведь моя милая невеста ждет меня. – Слова прозвучали спокойно, хотя в груди бушевал гнев.

Стоя перед входом в собор Святого Георгия, Лоуренс взглянул на дочь:

– Готова?

– Отец, прошу тебя, пожалуйста, скажи лорду Хантингтону, что я должна с ним поговорить.

– Слишком поздно. – Лоуренс заглянул в храм. – Лорд Хантингтон уже стоит перед алтарем рядом с преподобным Ховартом. Что ж, теперь пора.

Солнце, струившееся сквозь витражи, бросало цветные блики на всех присутствующих в церкви. Кэролайн осмотрелась, и сердце ее забилось еще быстрее. Они с отцом пошли к алтарю, и она видела перед собой спину Джеймса. Утренний сюртук будущего мужа подчеркивал ширину его плеч и мощь, скрытую под тонким сукном. Ноги же девушки как будто налились свинцом, и она замедлила шаг. Отец бросил на нее суровый взгляд.

– Дочь, не глупи. Ты сама сделала выбор. Теперь веди себя соответственно.

Отец не понимал ее, он думал, она боится, и она действительно боялась – но по другой причине.

Тут Джеймс повернулся и пристально посмотрел на нее. Но он не улыбался – напротив, был хмур. А Энтони, стоявший рядом с братом, радостно ей улыбнулся – казалось, он не замечал угрюмого выражения на лице жениха.

Кэролайн перевела взгляд на церковные скамьи, где сидели все остальные. Лицо вдовствующей маркизы, смотревшей на своего старшего внука, выражало недоумение. Невеста заняла свое место перед алтарем, рядом с женихом. Несколько секунд он пристально глядел ей в глаза, потом поприветствовал легким наклоном головы и повернулся к священнику.

Кэролайн же показалось, что она вот-вот задохнется – дыхание перехватило, а в груди словно вспыхнуло пламя. Джеймс выглядел сейчас как в тот день, когда она впервые увидела его во время речи Беатрис Уолкер – суровый неулыбчивый мужчина, которого все боятся.

С бьющимся сердцем слушала она, как священник начал читать слова из Книги общих молитв [14]. Эти слова эхом отражались от стен и уплывали вверх, к сводчатому потолку. Пока священник говорил, Кэролайн украдкой посматривала на Джеймса. Неужели в глазах у него – отвращение? Нет, наверное, это нервы заставляли ее видеть все в искаженном свете. Похоже, Джеймс волновался так же, как и она. Но куда же он сейчас смотрел? Кэролайн проследила за его взглядом. Оказалось, что смотрел он на картину над алтарем, изображающую Тайную вечерю. И особенно внимательно он разглядывал Иуду.