Отель «Петровский» - Альбина Нури

– Как угодно! Можно сделать это прямо сейчас, вместе с вами и еще одной особой, которая, – Управляющий посмотрел на него, – дорога вам. По крайней мере, двоим из вас. Еще несколько сотрясений, и от здания останутся руины. Но нужно ли это?

– Что вы имеете в виду? – спросила Лариса.

– Решать вам. Я могу оставить вас всех здесь – и вы будете бродить по этому месту, которое будет видеться вам то больницей, то домом, то отелем, питая голодных своим страхом и болью до тех пор, пока не умрете.

– Я так понимаю, есть и другой вариант, – сказал Илья.

Управляющий повернулся в сторону Ларисы.

– Вам будет позволено уйти в обмен на обещание.

– Вы поверите мне на слово? – криво усмехнулась Гусарова.

– Мне кажется, вы уже поняли, что лгать не стоит, – тонко улыбнулся Управляющий. – На этом, господа, разрешите откланяться.

Он отступил назад, выйдя из зоны света, окунувшись во мрак, как в ледяную купель. Илья шагнул вперед и направил луч фонаря на место, где только что стоял Управляющий, но там было пусто.

– Илья, слава богу, я тебя нашла!

Он развернулся так резко, что в шее что-то хрустнуло. Девушка стояла позади них – маленькая, кукольно-изящная и немного странная в своей форме администратора, с фонарем в руке – и смотрела на него, как раньше: не скрывая своих чувств за показным равнодушием.

«Это правда она? Или очередная иллюзия, созданная отелем?»

– Марина сказала, ты меня искать пошел! Это такая глупость, ведь я же…

Голос Томочки ворвался в него – в уши, в душу, в каждую клетку. Она говорила еще что-то, а Илья не мог разобрать смысла слов из-за нахлынувшего на него чувства облегчения и радости.

Глубоко в душе он был уверен, что «Петровский» – обезумевшее, хрипящее от бешенства существо, с клыков которого капает кровавая пена, не отпустит их просто так, заручившись одним лишь обещанием. Оно возьмет какую-то жертву, непременно возьмет – и что, если жертвой окажется Томочка?

То, что она стояла рядом, целая и невредимая, живая и прекрасная, было настоящим чудом. Илья радовался ему больше, чем своему собственному спасению, и был благодарен за это счастье. «Мы вырвались, оно нас отпустило. Теперь все позади», – подумал Илья и тут же понял еще одну вещь, которой не осознал ранее.

– Мы же опять в отеле! – сказал он.

Лариса, все еще ошарашенная пережитым, слабо улыбнулась.

– Ты уже второй раз удивляешься тому, что находишься в отеле, – заметила Томочка, подходя ближе. – Добрый вечер, Лариса Александровна. Все покинули здание. Кажется, толчки прекратились, но все же нам лучше уйти.

Гусарова промолчала.

Щеглов не сводил с Томочки восхищенного взгляда.

– Какая вы красивая сегодня, – глупо сказал он.

– В темноте? – насмешливо спросила Томочка и посмотрела не на Рому, а на Илью, точно ждала чего-то.

Но он так и не смог найти сил что-нибудь произнести. Это случается, когда сказать нужно слишком многое.

Чувство покоя охватило Илью, и в голове не было места ничему, кроме мысли о том, что все закончилось, никто не пострадал и больше уж не пострадает.

Почти трое суток – он не спал уже около шестидесяти часов. Вчера не выдержал, вырубился прямо в коридоре, сидя на стуле: просто что-то в организме отключилось, картинка перестала выводиться на экран, изображение погасло. Но прошло каких-то десять минут – и Илья очнулся, вскочил, переполошившись, тараща глаза.

Нельзя спать! Нельзя! В голове засела параноидальная идея, что стоит ему отойти чуть дальше от Миши (выйдя из здания или просто провалившись в сон), оставить друга одного, как тот не справится и тогда случится то самое, немыслимое, непоправимое.

– Незачем постоянно под дверью сидеть, – говорили врачи и медсестры. – Ничем вы ему не поможете. Что толку себя мучить?

Илью здесь знали еще с того времени, как тут лежала его мать. Мишу привезли в эту же больницу.

Никак не вырваться из круга боли, думалось Илье: прошлой весной Миша, потом мать, а теперь вот снова Миша. Только на этот раз все у него намного, намного хуже.

– Мы не можем ничего прогнозировать. Невозможно сказать, сколько это продлится, когда он выйдет из этого состояния. Делаем все, что нужно, но… Глубокая кома неясной этиологии, – сказал доктор Матвееву-старшему и продолжил ловко сыпать заумными медицинскими терминами, прикрывая ими полное непонимание происходящего.

Заплаканная жена Юрия Олеговича, Мишина мачеха, и его сводная сестричка Лиза стояли тут же, переминаясь с ноги на ногу, с надеждой заглядывая врачу в глаза.

В состоянии Миши ненормальным было все: отличные физические показатели, при которых он просто не мог быть в глубокой коме, но все-таки был, а еще – шрам. Если бы Илья сомневался в том, что к случившемуся с Мишей причастны некие потусторонние силы, то этот факт развеивал все сомнения.

Рана от укуса Мортус Улторем, которая давно уже зажила, затянулась и не болела, внезапно воспалилась. Побелевший шрам распух, вздулся, был горячим на ощупь. Врачи не понимали, что происходит: анализы хорошие, никакой инфекции, но что-то словно бы жило, пульсировало под туго натянутой – кажется, вот-вот лопнет – покрасневшей кожей.

«Они напоминают о себе. Предупреждают», – думал Илья.

После разговора с доктором Олеся и Лиза ушли, а они с Юрием Олеговичем остались.

В больнице имелись комнаты для родственников больных, и Матвеев-старший забронировал одну из них. Он тоже отказывался уходить из клиники, и они с Ильей торчали под дверью, по очереди уходя отдохнуть. Но Илья не спал и в комнате. Ложился на кровать, вытягивался, смотрел в потолок, как будто надеялся прочесть там что-то важное.

– Илюша, так нельзя, надо спать хоть немного, ты себя угробишь, – пыталась уговорить его Томочка всякий раз, когда звонила. Она временно переехала в квартиру Ильи, потому что нужно было присматривать за матерью. – Скажи, когда, и я приеду! Побуду возле Миши, ни на шаг от двери не отойду, честное слово! Тетя Ира может одна несколько часов побыть, ты же знаешь. Она так переживает за тебя и Мишу! Илюша, пожалуйста!

Томочка снова вошла его жизнь, включилась в повседневные заботы как-то сразу, естественно и просто, будто и не было той ссоры и отчуждения. Если бы мог чему-то радоваться, Илья был бы безгранично счастлив. Оба понимали, что им еще предстоит поговорить обо всем, определиться, обсудить многое, но не сейчас, позже, когда придет время.

В тот день они вчетвером вышли из отеля, уверенные, что самое страшное позади. Но оказалось, что «Петровский» все же получил свое, забрал.

Жертва была принесена – и ею оказался Миша.

Звонок Юрия Олеговича настиг Илью, когда он и все остальные спускались по ступенькам. Полиция, скорая, пожарные, журналисты – перед парадным входом собралась целая толпа. И по сей день весь Быстрорецк мусолил невероятную новость: непонятно откуда взявшуюся там, где ее отродясь не было, локальную сейсмическую активность – землетрясение, едва не разрушившее отель. Ученые утверждали, что повторения быть не может, было искушение даже те подземные толчки объявить плодом больного воображения экзальтированной публики, но слишком уж много оказалось свидетелей.