Пиранья. Жизнь длиннее смерти - Александр Бушков

– Да.

Адашев упрямо на него не смотрел:

– Вот именно, страна пребывания непростая… Постоянныевражеские вылазки – диверсанты, контрреволюционная эмиграция… Вот сегодня хотябы взять… Возле порта расстреляли нашу машину в упор, из трех автоматов.Генерал-майор Кумышев погиб, и с ним Сережа Марченко… Вы их знали? Кумышевахотя бы?

– Нет, – сказал Мазур.

– А мы были приятели… Неплохой мужик… – он подошелпоближе. – Кирилл Степанович, такое дело… Чуть ли не в центре случиласьеще одна вражеская вылазка, патруль примчался на стрельбу, нашел машину,изрешеченную… Убили наповал двух местных товарищей из военного министерства… ивот ведь как… там была ваша жена, она их знала, на экскурсии по городу ездила…Кирилл Степанович, вы, главное, крепитесь… Я имею в виду, ее тоже… убили…

Почему-то Мазуру хотелось смеяться – долго, громко,нескончаемо, пусть и невесело. Он с трудом справился с собой, сел за стол,отвернувшись от собеседника, а тот стоял над душой, гундя что-то сочувственное,и избавиться от него не было никакой возможности:

– Кирилл Степанович, вы, главное, держитесь… Ну, такие дела…Сплошной передний край… Так обернулось… Мерзавцы, твари, каленым железом…Пулевое ранение в голову, понимаете… Одна-единственная пуля, не повезло, техдвоих изрешетило… Может, вам водочки принести?

– Не надо, – сказал Мазур.

Слышно было как в гостиной Лаврик орет:

– Вышло так оно само —

спал с Кристиной Профьюмо,

а майор, товарищ Пронин,

ночью спрятался в трюмо…

– Кирилл Степанович, вы, главное, крепитесь…

«Только бы руку на плечо не положил отечески, – подумалМазур отрешенно. – Ведь вырвет меня тогда…»

– Кирилл Степанович, я вас прошу, соберитесь… Конечно, такоегоре, я понимаю… Мы в отчаянном положении. Вы ведь еще не знаете, что беда… Двачаса назад рвануло в порту..

– Я был в городе, – сказал Мазур, не меняя позы. –Вроде бы и слышал что-то вроде далекого взрыва, но внимания не обратил – тутможно ждать чего угодно…

Эсминец «Громкий». Прямо на рейде базы. Корабль остался наплаву, отбуксирован к берегу, погибших нет, но четверо – тяжелые. Судя попочерку, «котики». Это Ван Клеен, никаких сомнений. Короче говоря, Москватолько что дала санкцию на адекватку. Решение, между нами говоря, было принятодавно, но сейчас наверху его окончательно утвердили и дали директиву наисполнение… Соберитесь, я вас прошу. Вы в состоянии говорить с Первым? Мертвымуже ничем не поможешь, мы с вами советские офицеры, и наш долг – выполнятьприказ партии и правительства…

Мазур встал. Чтобы прекратить этот разговор, убратьсяподальше отсюда, он сейчас полез бы к черту на рога.

– Пойдемте, – сказал он.

– А вы, простите, в состоянии…

– Готов, – сказал Мазур.

Адмирал обрадованно засеменил впереди него в гостиную.Лаврик, казалось, вовсе и не замечает их ухода. Уставясь в угол, он заунывнотянул:

– Как по зорьке утренней, вот так ай-люли,

Коленьку Ежова шлепать повели.

А он все выдирался, кричал, мол, не троцкист,

только был суровым товарищ мой чекист…

Путешествие из Аравийского полуострова в Африку они, каклюбой понимающий человек на их месте, предприняли в самом узком месте пролива –так что плыть пришлось тридцать с лишним миль, не более того. Разумеется, подводой, на приличной глубине. Пролив днем и ночью прямо-таки кишел кораблями, втом числе и своими – но, право же, нет никакой разницы, врежешься ты вподводную часть супостата или насквозь родного судна…

Оценить по достоинству экзотический для этих мест подводныйаппарат могли только рыбы, по своей безмозглости вовсе на это не способные.Правда, у рыб было одно ценнейшее качество: они и настучать не могли.

Одним словом, аппарат приближался к месту своего назначения,не замеченный ни единым посторонним существом, обладавшим бы интеллектом.Подводные жители, интеллектом не обладавшие, попросту на всякий случайторопились убраться с дороги, не зная, чего следует ожидать от этойдесятиметровой штуки, больше всего похожей на старомодный самолетик, толькогораздо более округлый, пузатый, с открытой кабиной, где торчали в три рядашесть голов, обтянутых черным, в масках, с загубниками во рту.

Когда управляющий «Тритоном» Викинг, убедившись, что ониприбыли на место, и после обмена соответствующими жестами с Мазуром получившийот того разрешение лечь на грунт, проделал соответствующие манипуляции иаппарат опустился на каменистое дно, улегся там почти без крена, все испыталинешуточное облегчение. Обернувшись, Мазур с непонятной профану радостьюсмотрел, как три троса с продолговатыми контейнерами опускаются за корму,замирают на грунте…

Хотелось смахнуть пот со лба, хотя в гидрокостюме этогоникак не проделаешь. Что называется, обошлось. А ведь не раз случалось, чтотросы наматывались на винт, а то и опутывали шею кому-нибудь из пассажиров.

Далеко не в первый раз Мазур позволил себе крамольные мыслипо поводу высокого начальства – приправленные к тому же изрядной порцией сугубоморской лексики.

Лет двадцать пять уже весь остальной мир строил сверхмалыеподводные лодки для диверсантов, отличавшиеся от «нормальных» исключительноразмерами. Обычные субмарины, только маленькие. В них модно было путешествоватьсо всем мыслимым комфортом, без загубника во рту, без баллонов на спине, всухой одежде. Но у советских, как давно подчеркивалось, собственная гордость.Советские «Тритоны» были открытыми, профессионально выражаясь, «мокрыми» –этакие подводные мотоциклы, по сути, корыта с мотором. Давно уже ходили весьмапохожие на правду слухи, что все отмеченные наградами и премиями за разработкуновой техники (в том числе начальник военно-морской разведки) получили своирегалии, как письменно сформулировано, «за внедрение спецтехники, не имеющейаналогов в мировой практике». Формально это была святая правда – никто в мире ив самом деле не собирался клепать подобные сооружения, где аквалангисту былопримерно так де комфортно, как пилотам первых самолетов из фанеры и проволоки.Мазур слышал в Главном штабе краем уха, что какой-то ленинградский «ящик» сталразрабатывать сверхмалую «сухую» лодку, но ведь прекрасно известно, сколько унас времени пролетит меж разработкой и внедрением.

Отогнав эти недостойные советского человека мысли и эмоции,он оттолкнулся руками от поручней, взмыл над «Тритоном» и жестами отдал приказ.Контейнеры отцепили, и шестерка, паря невысоко над дном, выстроилась в походныйпорядок. А вскоре двинулась к берегу, привычно буксируя контейнеры. Согласнозаранее полученному приказу, Пеший-Леший бдительно присматривал заВундеркиндом, вновь оказавшимся в невыгодной для себя и обременительной для другихроли слабого звена. Но ничего тут не поделаешь, попала собака в колесо – пищи,да беги. От Мазура в данном случае ничего не зависело, с его желаниями несчитались – вместо чистой диверсионки начальство вновь крутило какие-токомбинации в стиле плаща и кинжала…