Буревестники - Филиппа Грегори

– А ты был способным мальчишкой?

Раду усмехнулся:

– Мы с братом были блестящими алмазами! Наш отец отдал нас султану в качестве заложников ради союза с ним и невольно отправил нас к единственному монаршему двору, где нас обучали лучшие умы мира. Нас растили с сыном султана Мурада, Мехметом, – и мы получили образование вместе с ним. Пять языков, математика, география, философия… Короче: суть мира и то, как его описать.

– А теперь?

По лицу Раду-бея пробежала тень. Ишрак ее заметила, а остальные – нет.

– Брат вернулся домой. Он унаследовал трон отца и согласился управлять нашими землями, как частью Оттоманской империи, но оказался бесчестным и обратился против нас. Сейчас он свергнут и находится в изгнании, но не сомневаюсь, что он соберет армию в надежде опять оттеснить нас. Для меня он умер. Вряд ли я когда-нибудь с ним увижусь. Он сделала плохой выбор. Он – мой враг. Наши судьбы развели нас в разные стороны – он стал выдающимся христианским воителем, а я – одним из тех лучших полководцев, которым мой друг султан Мехмет доверяет часть своей армии.

– И ты повсюду возишь с собой рукописи? Ты их изучаешь?

– Я постоянно читаю: это же путь к познанию. Полагаю, со временем мы будем понимать все, – заявил Раду. – Прочитать тебе, что Платон говорит про землетрясения? Это перевод с греческого на арабский. Я постараюсь быть точным.

Раду бережно достал рукописи. Текст представлял собой изящную арабскую вязь на пергаментных свитках. Аккуратно расправив длинный лист, юноша покосился на Ишрак и начал читать.

– Данный отрывок должен тебя заинтриговать. Платон упоминает об огромном острове в Атлантике, громадной стране, крупнее Ливии и Азии, вместе взятых… И он пишет… гм… «Произошли сильные землетрясения и наводнения, и за одни сутки бедствий все твои воинственные люди, как один, погрузились в землю, а остров Атлантида точно таким же образом исчез в морских глубинах. Поэтому море в тех местах непроходимо и непроницаемо, а суша превратилась в илистую мель. Это было вызвано погружением острова».

– Землетрясение? – уточнил Лука. – Значит, целая армия погибла? Гигантский остров утонул в море – и там, где он был, осталась илистая мель?

– Да, землетрясение оказалось настолько мощным, что погубило войско. А уж потом море нахлынуло на остров и затопило Атлантиду, – согласился Раду и продолжил чтение: – «Платон пишет об этом, поскольку Сократ заговорил об истории про город с землетрясениями и потопами», – певучий голос Раду ненадолго смолк. – Вот и все.

– Значит, землетрясения и потопы приходят вместе?

Раду кивнул:

– Один из арабских мудрецов предположил, что землетрясение сдвигает землю под толщей воды. Вообрази: морское дно встает на дыбы, и вода вынуждена от него отхлынуть.

Лука мельком покосился на Ишрак, которая записывала объяснения Раду.

– А о чем еще говорил Платон? – осведомился юноша.

Лука был совершенно заворожен.

– Платон пишет об устройстве вселенной. – Раду прочел на лице Луки глубочайшую заинтересованность. – Ах, тебе следует заполучить какую-нибудь рукопись и попросить грека ее тебе перевести!

– Я бы сам выучил древний язык! – воскликнул Лука. – И тогда я бы все разобрал без посторонней помощи. Я быстро учу языки!

– Неужто? – Раду-бей улыбнулся. – Тогда тебе нужно посетить нашу библиотеку в Истанбуле. Там хранятся десятки тысяч книг и пергаментов! Ну а Платон упоминает обо всем реальном мире, который мы созерцаем каждый день. Когда его читаешь, просто не можешь оторваться. Он весьма увлекательно писал о том, что видел и слышал…

– И?..

– Платон считает, что во вселеной есть иная сфера, которую мы неспособны наблюдать. Это – другая реальность, с которой мы не соприкасаемся. Мир, который мы не можем поглощать, как хлеб и мясо, мир, о который мы не споткнемся, как о камни. Однако он действительно существует.

– И как же его увидеть?

– В том-то и суть! Это невидимый мир, находящийся за пределами реальности. Мы можем его только познать – понять собственным разумом, а не схватить и, образно говоря, повертеть в руках.

– А вещи, которые мы можем видеть и пробовать, не помогают пониманию?

– Они – тени на стене. Представь себе ребенка, играющего при свете свечи. Реальность – и есть свеча, но не тень. А маленький ребенок обращает внимание лишь на тени.

Лука, не мигая, уставился на Раду. Он готов был схватить его за плечи, чтобы вытрясти из юноши всю информацию.

– Я хочу понять!

Раду вытер губы и свернул рукопись.

– Приезжай в Истанбул, – предложил он. – Давай поплывем туда прямо сейчас. В Истанбуле можно встретить ученых мужей, которые говорят на твоем языке, и тебя отведут в библиотеку. Ты сможешь учиться и будешь читать любые книги и рукописи. Ты математик?

– Нет! – с досадой вырвалось у Луки. – Не в твоем понимании!

Раду фыркнул.

– Платон был учеником Сократа, а затем стал учителем Аристотеля. Ты пока не математик, но жаждешь разгадать тайны мироздания. Но все взаимосвязано. В мире существует огромный массив знаний, и один человек отталкивается от учения другого. Надо понимать тех, кто жил раньше тебя, – только тогда ты можешь задавать правильные вопросы и учиться сам.

Лука вскочил и спрятал трясущиеся руки в рукавах рясы, чтобы зоркий воин Оттоманской империи не увидел, какой соблазн он испытывает при мысли о библиотеке с бесценными рукописями.

– Для меня наша беседа была интересной, но мне нужно помнить, что ты – враг моей веры, моей страны и моих близких.

– Да. Но ты имеешь право поменять веру и страну, а близких ты уже и так потерял.

– Веру поменять нельзя, – отрезал Лука.

– Возможно, любая вера – просто тени на стене, – предположил Раду-бей, щуря темные глаза, устремленные на Луку. – Может, Бог является источником света, но мы способны узреть только тени, которые отбрасываем, проходя перед светом. Мы видим огромные мятущиеся тени и считаем, что они и есть Бог, а на самом деле они – лишь наш собственный образ.

Глаза Луки распахнулись еще шире.

– Я буду молиться за твою душу, – произнес он. – Ты – ужасный еретик.

– Как хочешь, – отозвался Раду-бей со своей обаятельной ленивой улыбкой. – Ты записал все, мальчик?

Ишрак не подняла головы:

– Да, милорд.

– И ересь тоже?

Ишрак с трудом подавила желание адресовать улыбку смуглому Раду.

– Да, сударь.

– Тогда оставь свои записи здесь и отнеси мои на борт, – небрежно приказал он.

Раду вручил Ишрак завернутую в шкуру шкатулку с рукописями и, повернувшись к Луке, протянул ему руку.

Юноши сцепились пальцами, обхватив друг другу локти, – и каждый оценил силу пожатия собеседника.