Дрессировщик. Искупление - Ольга Николаева

— Зачем ты ее отправил? Мог бы тоже угостить кофе… — Ей внезапно стало обидно за то, как Суворов поступил с этой Ксенией.

— Это моя работница, Жень. Сиделка и помощница в одном лице. Зачем ей пить с нами кофе?

— Ну, вообще-то, она тоже человек… Мог бы подумать и об этом…

— Ты не хочешь оставаться со мной наедине? — они уже остановились у дверей небольшой, мало приметной кофейни-кондитерской.

— Мне кажется, ей неприятно, что ты от нее так отделался…

— Жень…

— Ладно, проехали. Пойдем уже пить твой кофе.

Это было похоже на какой-то сюрр. Женя аккуратно собирала ложечкой сливки со своего кофе по-ирландски — впервые в жизни решила попробовать этот напиток с добавлением виски, в конце концов, уж если начала грешить и совершать дурацкие поступки, так нужно развернуться по полной. Она смотрела на Игоря и поражалась ледяному спокойствию, царившему на душе. Понимала, что это ненадолго, и потом грозит обернуться мощнейшим откатом, но сейчас просто радовалась тому, что может не нервничать.

Суворов задумчиво помешивал смоль, налитую в его чашку — эспрессо, горький, до отвращения насыщенный вкус которого Женя терпеть не могла, а Игорь очень любил. Свободная рука мужчины расслабленно лежала на столе. Красивые, длинные, сильные пальцы расположились так близко к пальцам девушки, что она с трудом удерживалась, чтобы не сжать их в кулак, не отдернуть.

— Ты очень изменилась, Женя. — Игорь, наконец, оторвал взгляд от воронки, которая образовалась на кофе от его помешиваний.

— Звучит банально.

— Хм… Даже больше изменилась, чем я думал. — На лице Суворова неожиданно появилась улыбка. Почти заметная. И добрая.

— Мне кажется, это нормальный процесс. Все люди меняются.

— Не все, к сожалению…

— У меня хорошие наставники. — Не хотела цеплять за прошлое. Надеялась, что выйдет легкий разговор ни о чем: просто старые знакомые пересеклись, поболтали, разошлись. Не вышло: фраза сама вылетела, Женя только успела закрыть рот, чтобы не продолжить в том же духе.

— Прости.

— Не прощу.

— Я знаю.

Долгая тишина. Музыка, до этого почти не слышная, теперь настойчиво рвалась в уши, мешала. Женя внимательно смотрела на свою ладонь, все так же лежавшую в опасной близости от руки Игоря, и только усилием воли держала ее на месте. Нечаянно поймала взгляд Игоря: он смотрел туда же.

— Я по тебе скучаю, Жень.

— Я — нет.

— Ты и не должна. Я понимаю. — Никогда еще он не был таким мягким с ней. Даже в самые горячие моменты близости Игорь оставался самим собой. Нежным, внимательным, заботливым, когда это требовалось. В меру агрессивным, когда обоим этого хотелось. Мягким — нет.

Женя очень хотела зажмуриться и помотать головой, чтобы отогнать ненужные воспоминания, которые нахлынули внезапно, заставили сердце сладко и тоскливо сжаться.

— Я знаю. Ты умный. И понимаешь все и всегда.

— Я и тогда… — это было даже почти забавно: Игорь, похоже, не мог подобрать правильные слова. — Понимал, что делал.

— Не сомневаюсь в этом, Игорь. Я ни секунды не думала о том, что ты можешь ошибиться и поменять решение. — Теперь Женя смотрела ему прямо в глаза. Теряясь в собственных ощущениях. Так хотелось передать ему всю пережитую боль и унижение этим взглядом… И в то же время думалось, что недостоин он этого: знать о ее боли.

— Оказалось, что могу. — Уголок рта мужчины дернулся, изогнув его в горькой усмешке.

— Ты никогда не меняешь решения, не сочиняй.

— Ошибаться могу, Жень. Редко. Зато охренительно дорого.

— Очень вкусный этот кофе по-ирландски. Жаль, что я раньше его не пробовала. — Женя не нашла ничего лучшего, чем перевести тему.

— Жаль, что я раньше тебя им не угощал. И не только им, а многими другими вещами.

Девушка отставила в сторону практически нетронутую чашку. Подперла рукой подбородок, по детской, давно забытой привычке прикусила ноготь на мизинце. Она начинала уставать от этого разговора и смятения, которое он вызывал.

— Ничего страшного. Зато у меня теперь огромное поле для волшебных открытий…

— Жень, ты ведь не захочешь больше со мной общаться, да? — рука Суворова пошевелилась, чуть двинулась в ее сторону, до соприкосновения пальцев остались какие-то жалкие миллиметры.

— Нет.

Все же, Игорь обладал завидной наглостью и упрямством: четко видел, что Женя против, но легко провел костяшками пальцев по тыльной стороне ее ладони, погладил запястье, затем двинулся обратно, все так же невесомо и едва ощутимо.

— Не трогай меня, пожалуйста. Мне неприятно. — Невыносимая пытка тут же прекратилась.

— Прости. Не буду больше. Забылся.

— Найди кого-нибудь другого для трогания. И просто забудь меня.

— Не получается.

— А если я скажу, что тебя простила? Успокоишься?

— Если только действительно простишь…

— Игорь, я не игрушка, которую можно выкинуть, а потом вспомнить, что не наигрался, и снова подобрать. С людьми так не работает.

— Я никогда не играл с тобой, Женя. Если бы все было так просто, и прощаться бы не пришлось…

— Мне нужно бежать, Игорь. Занятия скоро начнутся. — Скоро — это через два часа. Но Женя не могла сочинить более приличную причину для своего бегства. Дурная была затея, и кофе с виски — то еще дерьмо.

— Я просто так не отстану, Жень. Извини, не хотел задерживать…

— Делай, что хочешь. Мне похрен!

Вождение пришлось отменить. Женя поздно спохватилась, что алкоголь и автомобиль — вещи несовместимые. Кто-то на ее месте, возможно, решил бы иначе: что там будет от трех капель виски, растворенных в кофе? Но ее состояние было чересчур неустойчивым, даже без алкоголя. Она бы сцепление выжать не смогла, и не факт, что вообще получилось бы тронуться с места. Хотелось сбежать ото всех и спрятаться в своей квартире.

На удивление, только сейчас у нее появилось ощущение дома. Не временного пристанища, в котором она была случайной гостьей, а дома — настоящего. Такого, в который хочется возвращаться, а иногда и покидать нет желания. И пусть эта квартира была съемной, и Женя во многом зависела от причуд хозяев…Но тут все было просто: никаких иных обязательств, кроме четко прописанных в договоре. А в остальном — сплошная свобода.

И ей нравилось просто находиться в этом тесном замкнутом пространстве, состоящем из одной комнаты, маленькой прихожей, кухни и совмещенного санузла. Намного больше, чем в просторных домах Суворова и Симонова. И совсем не было грусти о том комфорте, который давали эти великолепные здания, насквозь пропитанные аурой мужчин, их построивших.