От Нефертити до Бенджамина Франклина. Эксклюзивные биографии самых интересных исторических персонажей - Наталья Басовская

Но в 1589 году он погиб от руки убийцы, монаха Жака Клемана. Кто стоял за этим фанатиком, точно неизвестно. Это могла быть любая из противоборствующих сил. Скорее всего, убийство организовали те, кого пугал союз короля с подозрительным наваррцем.

Умирая, Генрих III сказал, что передает престол своему родственнику Генриху Наваррскому. Тем не менее Франция не распахнула объятий навстречу этому еретику. Он стал королем без королевства. Ему пришлось долго воевать за свои права.

С 1589 по 1593 год война не прекращалась. И стало ясно, что Париж никогда не признает короля-кальвиниста. А Париж — это большая сила, основные французские капиталы. Без налогообложения и экономики столицы невозможна устойчивость двора. Поэтому в 1594 году Генрих в очередной раз меняет веру. Наверное, крылатую фразу «Париж стоит мессы» ему приписали, но приписали абсолютно точно.

27 февраля 1594 года Генрих IV коронован в Шартре. Почему не в Реймсе, где должны были короноваться все французские короли? Реймс оставался в руках Лиги.

У Генриха IV был трудный путь. Трудный и кровавый. Но не в том смысле, что он беспощадно убирал соперников с дороги. Нет, этого он не делал. Просто шла война. Война, которая началась задолго до него.

В 1598 году подписан знаменитый Нантский эдикт. Слово «толерантность» в современном значении тогда не применялось. Поэтому закрепилось название Эдикт о веротерпимости. Эдикт о правах меньшинства. Это был величайший компромисс на фоне безумного кровопролития, чудовищных зверств, в эпоху страшного разгула религиозного фанатизма. Разделял ли Генрих дух этого великого документа? Да! Известны его слова: «Мы не должны делать никакой разницы между католиками и гугенотами. Мы все должны быть хорошими французами». Это заявление человека, способного мыслить государственно и думать о возрождении Франции.

В сущности, французская нация уже сложилась. И у Генриха, наваррца, уроженца области, обладающей большим этническим своеобразием, есть представление о том, что он — часть Франции. Он сопоставим в этом разумном взгляде на вещи с английской королевой Елизаветой. Не случайно он с ней переписывался. В письмах он пылко говорил о важности добрых взаимоотношений. Конечно, расточая ей комплименты, он льстил ее женскому тщеславию, играл на ее женском кокетстве, лишь бы противопоставить добрососедство с Англией напряженным отношениям с суровой католической Испанией.

Оказавшись у власти, Генрих пустил в ход многие свойства своей натуры. Прежде всего — склонность к здравому рассуждению. Когда ему говорили: зачем покупать союз богатого семейства, не лучше ли пойти на него войной, он отвечал: «Я подсчитал! Воевать будет дороже!»

Но кроме здравомыслия у него было обаяние. Иногда он демонстрировал черты поведения политика-популиста. Любил хлопнуть по плечу человека относительно простого. Знаменитым стало его заявление: «Мечтаю, чтобы у каждого крестьянина на столе была жареная курица или курица в горшке». То есть он стремился к тому, чтобы народ не был постоянно голоден.

Генрих действительно много делал для того, чтобы избавить Францию от последствий тридцатилетней гражданской войны. Он проводил реформы, покровительствовал торговле, увлекался строительством, архитектурой, и порой его упрекали в том, что он слишком много этим занимается. Но ведь это был путь к возрождению блеска Франции!

Исключительно умного человека, своего друга (причем протестанта!) Сюлли Генрих IV назначил на странную должность, которую сам изобрел, — сюрин-тендант финансов. По сути же Сюлли был премьер-министром.

При дворе Генриха IV сложилась, как сейчас сказали бы, «команда» политиков — и католиков, и протестантов — «добрых французов», думавших об интересах страны. Он умел назначать на должности людей компетентных и дальновидных. Без воровства, конечно, как везде и всегда, не обходилось, но его министры были заняты не только воровством.

Поразительное здравомыслие Генриха в какой-то степени было предопределено тем, что он, в соответствии с желанием родителей, вырос среди крестьянских детей. Вместе с простыми людьми он скакал на лошадях, охотился. Это, вероятно, сказалось на его характере.

Необычную для эпохи терпимость демонстрировал Генрих IV и в личной жизни. В течение 28 лет официального брака с Маргаритой Валуа он поддерживал с ней корректные отношения. Но через много лет король все-таки затеял развод. Он спохватился: ему необходим был законный наследник!

Развод оказался тяжелым. Шесть лет Генрих и Маргарита не могли получить разрешения от Папы Римского. Папа не доверял «перебежчику» и почти откровенно торговался: если и уступить, то подороже, получить какую-нибудь большую выгоду.

Наконец в 1599 году пришло разрешение Папы, а в 1600-м состоялся брак с Марией Медичи, племянницей великого герцога Тосканского. В основе этого брака лежал очень точный расчет: Генрих был должен герцогу крупную сумму денег, которую занял во время войны. Женитьба не только избавила его от долгов, но и позволила получить приданое.

Задумываясь о наследнике, Генрих явно боялся повторения судьбы рода Валуа. В этом смысле несколько удивительно, что он решился на брак именно с Медичи, ведь он был свидетелем того, как все четыре сына его тещи — Екатерины Медичи — угасали один за другим, причем ни один из них не имел нормального потомства. Но люди Средневековья не знали генетики. В данном случае неведение оказалось на руку королю: у него родились здоровые дети.

Бракосочетание было своеобразным — оно прошло в отсутствие жениха, который в это время воевал с герцогом Савойским и не мог отлучиться с полей сражений. Кстати, в этой войне Генрих победил (вообще считается, что полководец он был неплохой). Брак заключили во Флоренции — родном городе Медичи. Генриха представлял советник Бельгард. Что-то вроде «бракосочетания по доверенности». Рубенс запечатлел эту странную свадьбу. А сразу после венчания Мария отправилась в свадебное путешествие к мужу.

Вторая жена родила королю четырех детей. Он был ей безмерно благодарен, о чем сам писал. Его старший сын — это Людовик XIII, далеко не самый малозначительный король Франции.

К законной жене Генрих относился очень справедливо, хотя, конечно, ни о какой любви и духовной близости речи не шло. У него всегда были возлюбленные. Шарлота де Бон, мадам де Сов — супруга государственного секретаря. Вдова Диана д’Андуен, графиня Де Грамон из Гаскони.

Потом Габриэль д’Эстре — герцогиня де Бофор и де Вернейль, маркиза де Монсо — дочь начальника артиллерии Антуана д’Эстре. Прекрасная Габриэль… У них было трое детей. Вообще Генрих признал практически всех своих незаконных детей, щедро одарив их высокими титулами и званиями.

Габриэль хотела большего — стать королевой — и надеялась на развод Генриха с Марией Медичи. Однако в поведении короля с фаворитками было нечто выгодно отличавшее его от некоторых преемников. Ни одна из дам не превращалась в то, чем стали впоследствии любовницы Людовика XV мадам Помпадур или мадам Дюбарри, которые реально правили Францией. Пылко относясь к женщинам, Генрих не позволял ни одной из них влиять на государственные дела. Бывало, конечно, что их родственники назначались на важные должности, но родственники толковые. Бестолковых король очень не любил.