Без крестной феи - Галина Владимировна Романова

– Какие вопросы?

– Наподобие ваших. Об Андрее и его девушке, которую убили.

– Что еще?

– Ничего! – зло глянула Вероника. – Я отшила сразу, как поняла его интерес. И даже денег не взяла, хотя он немало предлагал за информацию. Наглец! Начал с комплиментов, а потом тухляк погнал. Извините…

– А Андрей что?

– Знаете, он страшно перепугался. Пришлось даже ему соврать, что никакого мужика не было.

– Опишите мне этого человека.

Ей потребовалось не более двух минут, чтобы Горелов узнал того, кого она описывала.

– Это он? – показал он ей фотографии.

– Он. А откуда… Блин, он что, преступник? – Вероника занервничала и принялась накручивать на палец прядь волос.

Горелов оставил ее вопрос без ответа. Его у него просто не было. Он сам не знал!

– Что конкретно его интересовало?

– Тридцать первое декабря, – подергала плечами девушка. – Что, когда, как! Я послала его подальше с его вопросами. Я что, должна помнить: во сколько мы за стол сели, во сколько из-за него вышли, что ели, пили? Бред, не находите?

– Не нахожу, – покачал головой Валентин, подпер кулаком подбородок и улыбнулся ей. – Меня, не поверите, интересует то же самое!

– В смысле?! – округлила она шикарно подведенные глаза.

– Меня тоже интересует ваше с Андреем тридцать первое декабря. Поможете мне? Бесплатно? – ухмыльнулся Горелов. – И я от вас отстану.

– Да уж, отстанете! Вам еще приплатить придется, чтобы отстали, – проворчала она, провела руками по идеально натянутой на коленях ткани комбинезона и мотнула головой. – Спрашивайте, время идет.

– Новый год вы с Андреем встречали вместе?

– Да.

– Были гости?

– Нет. Так вышло, что мы остались вдвоем. Потом уже часа в два рванули в клуб.

– Почему?

– Рано начали отмечать, рано закончили, – фыркнула она, озорно блеснув глазами. – Напились, короче! Я же вам рассказывала, не помните?

– А подробнее?

– Он приехал ко мне слишком рано. Я еще даже не была готова.

– Во сколько?

– Ой, ну… – Она захныкала. – Часов в пять или шесть. Не помню уже.

– Хорошо. Что было дальше?

– Ну… Пока я металась по квартире, он стол накрыл. Давай, говорит, за уходящий по маленькой. А я не против. Выпили коньяку по рюмке, потом еще по одной. Дурачились, бесились, очутились в койке, там и уснули. Проснулись уже за полночь. Собрались – и в клуб. Все.

Горелов ссутулился, рассматривая точеный профиль девушки. Она, получается, спала все то время, пока ряженый Дед Мороз тащил по лестнице мертвое тело Александры, облаченное в костюм Снегурочки. И это мог быть…

– Когда вы проснулись за полночь, Александр спал с вами рядом?

– Да.

– Как он… Как он выглядел?

Он понимал, что вопрос дурацкий, и ответ получил не лучше.

– Как младенец. То есть с голой попкой, – фыркнула Вероника и рассмеялась. – Каким уснул, таким и проснулся.

– А его вещи? – спросил он так, на всякий случай.

– Что его вещи? Мы их раскидали, знаете, по всей квартире, когда в койку мчались.

– И вам пришлось гладить ему сорочку, чтобы поехать в клуб?

– Зачем? – не поняла Вероника.

– Но он же не мог поднять с пола измятую рубашку, надеть ее и поехать в клуб? Так?

– Так… Не мог. – Она неуверенно улыбнулась, пожала плечами и вдруг затихла.

– Он взял чистую, выглаженную, из вашего шкафа? – поторопил ее Горелов.

– В моем шкафу нет его личных вещей. Он не желал этого. – Она странно сгорбилась, уставилась на свои пальцы, впившиеся в колени, и неуверенно произнесла: – Я тут вдруг вспомнила…

– Говорите!

Сердце у Горелова колотилось как бешеное. Голос сел от волнения. Он почувствовал – это прорыв. Его блуждания в темноте закончились.

– Он был в другой рубашке в клубе, – ее глаза неожиданно заблестели от слез. – Он… Он мне соврал? Он уезжал домой переодеваться, пока я спала?

– Давайте подробнее о рубашке, Вероника. И под протокол…

Дверь его кабинета закрылась за девушкой двадцать минут назад, а он все сидел и не мог поверить, что, кажется, нашел убийцу Александры Витебской. Сейчас, вот сейчас он соберет все свои мысли, приведет их в порядок и пойдет на доклад к полковнику. Тот все еще был в своем кабинете. Горелов звонил в дежурку, и ему сказали, что полковник еще не выходил. Пора докладывать.

Тот выслушал, не перебив ни единым вопросом. И лишь когда Горелов закончил, спросил:

– Ну, ты ведь понимаешь, майор, что показания лживого таксиста прокурор не примет? И девушка, которая напилась и запросто могла не вспомнить, в какой сорочке к ней приехал ее жених, а в какой уехал, тоже не свидетель. Понимаешь?

– Так точно, товарищ полковник. Но я найду доказательства. Найду! И еще надо срочно опросить соседку убитой Витебской. Кого она видела тридцатого числа? Кто приходил к Александре?

– То есть ты думаешь, что убита она была тридцатого?

– Думаю, да. Но это могло быть и тридцать первого. Андрей приехал к ней. Зачем? Вопрос открыт. Они могли повздорить, даже подраться. Она умерла в результате перелома шейных позвонков. Крови не было. Только царапина на виске, но кровь от нее осталась на шапке. Поэтому эксперты и не нашли в ее квартире следов. Он убил ее, а тело вывез поздним вечером тридцать первого декабря. Все тщательно спланировал, продумал. Вплоть до того, что опоил свою девушку, чтобы она подтвердила его алиби. Но…

– Но педантичная любовь к чистоте его подвела. Не мог он пойти в клуб в той же рубашке, в которой вывозил труп на полигон для утилизации отходов. Вот ведь, а! – Полковник выбрался из-за стола и пошел к вешалке. – Знаем, а предъявить нечего. Чистосердечного признания от него не дождаться, майор. Таксист еще навигатор вырубил! Так бы наш Андрейка на него попал и уже не отвертелся бы. Надо поискать записи с камер в том районе, майор. За тридцать первое декабря. Когда знаешь, что ищешь, все упрощается. Ты домой-то собираешься? Или будешь до утра тут сидеть? Жена еще терпит?…

Жена не вытерпела. Света в окнах не было. И на столе в кухне лежала лаконичная записка.

«Поживу у мамы», – написала Надюша.

Про ужин на плите или в холодильнике ни слова. Его и не было. Горелов напрасно лазил по кастрюлям. Они оказались пусты. Это был бунт, на который Надя, конечно же, имела право. Но даже ее неожиданные капризы не испортили ему настроения. Он пожарил себе картошки, с аппетитом поужинал. И засыпал почти счастливым.

Он нашел убийцу несчастной девушки. Осталось найти доказательства. Но он их добудет. Непременно!