Золото императора - Сергей Шведов

— Это люди Руфина, они проникли в дом через окна на втором этаже.

Чтобы он провалился, этот Гортензий, со своим пристрастием к роскоши и модным веяниям. Вместо того чтобы поставить загородный дом привычным римским рядом в один этаж, он зачем-то надстроил второй. И теперь этот второй этаж оказался в руках у мятежников, которые не удовлетворились достигнутым и теперь с ожесточением рубились на лестнице с людьми светлейшего Пордаки. Особенно усердствовали три молодца, облаченных в непривычные римскому глазу доспехи. Они буквально выкашивали длинными тяжелыми мечами не слишком расторопных агентов. Кровь ручьем стекала по лестнице прямо к ногам Федустия, который никак не мог сообразить, почему подошвы его новеньких сапог липнут к мраморному полу. Счастье еще, что варваров было только трое, а агентов более трех десятков, иначе Федустию и Пордаке пришлось бы очень плохо.

— Вперед, — крикнул Федустий своим людям. — Убейте их.

Призыв, однако, не был услышан. Не менее десятка агентов уже были убиты, а их товарищи в испуге пятились назад. В довершение всех бед к варварам пришло подкрепление в лице молодчиков довольно устрашающего вида. Они обрушились на несчастных агентов и в одно мгновение смели их с лестницы вниз.

— Где Гортензий? — крикнул Федустий, обнажая меч.

— Убит, — кивнул Пордака на распростертое поодаль тело.

— А Фаустина с дочерью? — успел спросить Федустий, пятясь к двери.

— Руфин опередил меня, — отозвался Пордака и первым вылетел на крыльцо.

Федустий рванулся за ним следом и успел-таки скатиться на землю, не дожидаясь, пока меч темноволосого варвара обрушится ему на череп. Во дворе усадьбы царил ад кромешный. Пожар смел лучников с крыши конюшни, а те из них, что прежде стреляли из окон второго этажа, были, видимо, убиты разбойниками Руфина. Положение легионеров трибуна Аркадия сразу стало отчаянным. Вагилы гонялись за ними по двору и безжалостно истребляли. А посреди двора на гнедом коне сидел человек и спокойно наблюдал за жутким зрелищем. Похоже, префект города Рима сиятельный Телласий уже готовился отпраздновать победу.

— Именем императора, — прозвучал над головами поверженных и преследуемых легионеров его громоподобный голос, — бросайте оружие.

И в эту минуту как раз и случилось то, на что так надеялся комит Федустий. Клибонарии трибуна Марка ворвались в распахнутые ворота усадьбы Гортензия словно ураган всесокрушающей силы. Префект Телласий пал на землю одним из первых. Рубка началась такая, что у Федустия волосы встали дыбом, и он даже не сразу сообразил в припадке прихлынувшего торжества, что это римляне истребляют римлян.

— Руфин уходит! — прорычал на ухо растерявшемуся Федустию Продака. — Останови бойню, комит!

Федустий нашел в себе силы, чтобы подняться с земли и выйти на освещенное место. Возможно, его даже услышали, но явно не узнали, и пролетавший мимо клибонарий трибуна Марка раскроил комиту голову раньше, чем тот успел закончить фразу:

— Именем…

Кровопролитие удалось остановить трибуну Марку, который наконец-то разобрался в ситуации. Но это произошло только тогда, когда несколько сотен клибонариев, вагилов и легионеров выстелили своими телами двор усадьбы покойного Гортензия. Светлейшему Пордаке вдруг пришла в голову мысль, что за столь чудовищную глупость рано или поздно кому-то придется ответить головой. И хорошо если эта будет голова не префекта анноны.

— А где мятежники? — крикнул Пордаке с седла трибун Марк.

Мятежников, как назло, обнаружить не удалось ни на обширном дворе, ни даже в залитом кровью доме. Кругом лежали только тела вагилов, легионеров и императорских агентов. После недолгих поисков Марку и Пордаке удалось найти тела префекта города Рима Телласия, патрикия Труллы, комита Федустия и трибуна Аркадия. Все четверо были уже мертвы и для грядущего следствия интереса не представляли.

— Ну и кто из них враг императора? — грозно спросил у струхнувшего Пордаки трибун Марк, иссеченный шрамами ветеран, воевавший еще под началом императора Юлиана. — На кого вы охотились с комитом?

— На бывшего нотария Руфина, — попробовал оправдаться префект анноны.

— И где он сейчас?

— Сбежал, вероятно, — пожал плечами Пордака, у которого уже не было сомнений в том, что крайним в этой истории окажется именно он. Конечно, префект анноны может ткнуть пальцем в покойного начальника схолы агентов, люди которого сейчас лежат во дворе вперемешку с легионерами, но кому интересен мертвый Федустий, когда у ретивых судей под рукой будет живой Пордака.

— Может, колдовство? — нерешительно предположил трибун Марк. — Иначе чем еще объяснить, что римские чиновники в буйном раже накинулись друг на друга.

— Комит Федустий подозревал в измене префекта Рима Телласия, — вздохнул Пордака.

— Ну да, — кивнул Марк. — А Телласий в свою очередь подозревал Федустия. И в результате взаимных подозрений двух высокопоставленных чиновников, больных на голову, полегли пять сотен человек.

— Надо поймать Руфина, — вскричал Пордака. — Попели клибонариев в погоню за мятежниками, они не могли далеко уйти.

— Положим, времени у них было более чем достаточно, — задумчиво почесал подбородок Марк. — Кроме того, я не уверен, что показания этого Руфина в суде пойдут нам с тобой на пользу, а не во вред. Думай головой, Пордака, иначе через пару дней цена ей будет — медяк.

Сознаваться в том, что охота шла не столько за Руфином, сколько за сокровищами мятежного комита Прокопия, значило подписать себе смертный приговор. Обвинять в измене Телласия и Труллу тоже глупо. Хорошо еще, что Федустий не успел отправить свой доклад императору, иначе на голову Пордаки сейчас обрушился бы гнев многих влиятельных мужей города Рима. Нет, и Телласий, и Трулла, и Федустий — это всего лишь жертвы колдовства. Именно колдовства, тут трибун Марк прав.

— А Гортензий был язычником? — спросил Пордака у Марка.

— Кажется, да, — задумчиво проговорил трибун. — Выходит, главный колдун все-таки не Руфин?

— Нет, с того нотария взять уже нечего, — криво усмехнулся префект анноны. — Чиновникам и судьям нужны деньги. Деньги нужны и императору. А Гортензий, насколько я знаю, очень богатый человек. Кроме того, у него куча богатых знакомых, каждый из которых мог быть причастным к его сатанинской деятельности. Именно Гортензий вызвал из ада тех существ, которых многие по недоразумению приняли за варваров.

— А ты лишку не хватил, Пордака? — спросил насмешливо Марк. — Руфин родился в Риме, его многие знают. При чем тут ад?

— Не в Руфине дело, а в варварах, — отмахнулся от скептически настроенного трибуна Пордака. — Я собственными глазами видел, как эти трое выкашивали легионеров целыми рядами. Они же вкупе с Гортензием напустили порчу на доблестных римлян, которые начали истреблять друг друга. И истребили бы до последнего человека, если бы добрые христиане Пордака и Марк с молитвой на устах не успели обезвредить колдуна, пронзив его тело мечами. После этого лжеварвары с жутким воем провалились в ад, и окровавленная земля сомкнулась над их головами.