Гейши. История, традиции, тайны - Джозеф де Бекер

Во время представления нивака в каждый чайный дом для различных поручений нанимался пожарный, а люди из кайсё, одетые в хакама (просторные шаровары), с фонарями в руках постоянно обходили улицы, наблюдая за порядком. Вакаймоно (молодые слуги-мужчины) с Накано-тё с фонарями (дайхари) и железными палками также следили за порядком и не позволяли скапливаться зевакам. Эти дайхари устанавливались в качестве сигналов перед домами, около которых в данный момент проходило представление.

Все расходы, связанные с организацией представлений нивака, несли в первую очередь публичные и чайные дома.

Изначально нивака были импровизированными фарсами, но в годы Тэнна (1681—1684) их характер изменился, хотя и незначительно. В «Кию сёран» говорится, что нивака было имитацией фестиваля Гион в Киото и Праздника повозок (нэримоно) в Симбара и Сумиёси. Он произошел от праздника Куросукэ-Инари, который проводился в 8-м месяце 19-го года Кёхо (август 1734) по случаю обретения этим божеством титула сёитии (высший ранг). В память об этом событии, вплоть до последнего времени, когда бы ни проводились представления нивака, бамбуковые деревья с листьями устанавливались по сторонам Омон (Главные ворота), а между ними натягивалась соломенная веревка, чтобы освятить квартал. Сейчас эта традиция не соблюдается. С 1-го дня этого месяца начинался фестиваль Куросукэ-Инари в Суйдодзири. Праздничные повозки двигались по улицам Ёсивара, заполненным зеваками. Обычай украшать Омон бамбуком был в моде до конца эпохи Бунка (1804—1818). К тому же на 1-й день 8-го месяца юдзё, искусные в пении и танцах, публично исполняли танцы нивака и делали это каждый погожий день на протяжении месяца. Утверждают, что танец зародился после визита одной молодой юдзё в храм Мадзаки Тэндзин в 4-м году Мэйва (1767), и, если судить по нынешним танцам нивака, так оно и было.

В «Кагай энкакуси» говорится, что на рисунке, изображающем танец нивака, сделанном в эпоху Мэйва (1764—1772), написано следующее: «Оцуэ сёсагото хаясиката о-дэки о-дэки («Драматическое представление музыкантов оцуэ замечательно, замечательно»)».

На рисунке изображена сцена-повозка и сдвинутые сёдзи, вокруг которых развешаны цветы глицинии, а внутри находятся музыканты.

Гейши О-Иси, О-Кумэ, О-Юки и О-Нами, одетые в платья с широкими рукавами и хокамури (платок, закрывающий голову и щеки), играли на сямисэнах. Юдзё Танэко из дома Синъканая и Масуно из Оэбисуя, также в платьях с широкими рукавами и в лакированных шляпах, танцевали с цветами глицинии в руках. Кроме того, здесь находилось более десяти камуро с Кёмати-иттёмэ с фонарями. Пять ведущих юдзё были одеты в пятислойные платья и красные хакама, носили на голове ёраку (корона) и держали в руках хисяку (скипетр) из дерева хиноки. Во время движения женщин надежно прикрывали сзади специальными зонтами. На программе представления нивака годов Кёва (1801—1804), так же как и на изображениях годов Бунка (1804—1818), видны мужчины, разыгрывающие фарс перед ограждением публичного дома. В те времена сцены-повозки еще не использовали, а танцевальные пантомимы исполнялись на открытом воздухе. Актеров освещали свечи на подставках, расставленные перед ними. Исполнители обладали определенным остроумием и находчивостью, поскольку почти каждое их слово или жест вызывали у зрителей взрывы хохота. Поздний вариант нивака, похоже, произошел от танцев юдзё. Знаменитый танец львов и песни кияри, являющиеся главными событиями представления нивака, сформировались в годы Ансэй (1854—1860) под влиянием гейши по имени О-Ити, которая благодаря своим умениям в этой области была очень популярна в свое время. Утверждается, что в 1898 году от представлений нивака отказались, возможно, в связи с большими расходами на организацию, несопоставимыми с дальнейшими доходами Ёсивара, однако тщательное исследование показало, что полицейские власти были склонны запретить танцы или хотя бы наполовину сократить время их исполнения. Хозяин одного из самых крупных заведений утверждал, что и он, и его другие владельцы известных домов были весьма обеспокоены попыткой искоренить такую древнюю традицию и что они приложат все усилия, чтобы получить разрешение полиции проводить представления нивака как обычно. Его аргументом является то, что такие представления не противоречат общественной морали и что люди, приходящие в Ёсивара, имеют единственную цель развлечься, поглазев на такое зрелище!

В осенние дни ноября в разных районах Токио, где есть храмы Орла, отмечается праздник Отори-но ками. По этому случаю огромные толпы народу наводняют Ёсивара, поскольку наиболее популярный рынок располагается по соседству, в Рюсэндзи мати Асакуса Тамбо.

Это золотые дни для публичных домов и их владельцев, и, как правило, все юдзё уже связаны предварительными договоренностями со своими гостями. В эти дни для юдзё считается неприличным долго находиться в своей клетке. Пользующиеся известностью женщины демонстрируют свою популярность посредством цумиягу, а гейши имеют множество предварительных заказов.

Трое ворот рядом с Омон, которые всегда заперты, кроме случаев пожара или другого бедствия, в дни Тори-но мати открыты настежь для пропуска публики с раннего утра. Торговцы ставят свои палатки начиная от конторы инспектора (кэнсаба) и до Судодзири, а юдзё появляются в клетках даже днем. К вечеру суета и неразбериха в Ёсивара усиливаются.

Вдрызг пьяные бездельники шатаются по улицам или толпятся перед публичными домами, распевая непристойные песенки, в то время как юдзё зазывают возможных клиентов на своем откровенном жаргоне. Толпа колышется в разные стороны, как волны в океане, и общая неразбериха не поддается описанию. Но над всем этим, там, тут и везде, мелькает маленький полицейский в синей куртке с мечом, фонарем и записной книжкой, выкрикивающий предупредительную формулу «Корэя! Корэя!»

(«Хватит! Хватит! Проходите») и сдерживающий profanum vulgus[1 Непосвященная толпа (лат.).] силой закона, видимой и воплощенной в человеческом облике.

В противовес «Семи тайнам» Этиго, Сува, Хондзё и т. д., состоящим из жутких рассказов о привидениях или о действительно неразгаданных тайнах, нана фусиги Ёсивара совершенно невинны и скорее забавны по своей сути. Вот они:

1. Хотя ворота или главная входная дверь называются Омон (Главные ворота), внутри нет гэнкан (прихожей).

2. Хотя ров вокруг квартала называется берегом реки (каси), там не видно лодок.

3. Хотя один из околотков называется Сумитё (угол квартала или улицы), там нет угла.

4. Хотя дома для знакомств называются тяя (чайные дома), в них не продают чай.

5. Хотя служанки в публичных домах называются синдзо (молодая женщина), большинство из них пожилые.

6. Среди вакаймоно (букв.: молодой человек, но имеется в виду слуга-мужчина) много лысых.

7. Хотя пожилых женщин в публичных домах называют яритэ (遣1ノ手一дающий), они ничего не дают, а только забирают все, до чего могут дотянуться.