Под псевдонимом Серж - Владимир Васильевич Каржавин

Александрой Михайловной Коллонтай делало всё, чтобы довести до сведения шведов правду о войне. Был опубликован выпуск «Информационного бюллетеня», который издавался на трёх языках: русском – для работников советских учреждений, на английском – для союзников СССР и иностранных посольств и конечно же на шведском. Он нёс информацию о действительном положении на советско-германском фронте, о мужестве и стойкости советских людей на фронте и в тылу. Проводились различные культурные мероприятия, в том числе показ кинохроники. Посольство СССР установило связь с оппозиционными шведскими газетами. В итоге результаты работы нашли отклик среди населения. В посольство шли письма, в которых шведы выражали свою поддержку сражающемуся Советскому Союзу, желали скорейшей победы. По инициативе известного профессора Пальмера было создано Общество друзей Советского Союза. Оно способствовало возникновению по стране около 300 организаций и клубов, в которых собирались средства для оказания помощи СССР.

Поэтому вояжи Балезина в разные концы Шведского королевства с целью сбора средств не вызывали подозрения, хотя часто и сопровождались слежкой. Но вскоре ему пришлось заняться ещё одной, совсем другой работой.

* * *

В одном из очередных сообщений Франц Отман просил Балезина о срочной встрече. С началом войны с СССР слежка за Отманом ослабла. Тот же Неслунд уже не ходил по пятам за своим подопечным, а иногда вообще на целый день куда-то исчезал. Видимо, для сотрудников гестапо прибавилось других работ, а людей не хватало. Кроме того, немцы были уверены, что Швеция вот-вот выступит на стороне Германии против СССР и стали шведам больше доверять. И Балезин рискнул появиться у Отмана в его загородном доме.

Франц и Марта очень обрадовались появлению Алексея. Даже кот Ульф и тот смотрел на гостя более дружелюбно, не так как осенью 1940-го. Посыпались расспросы: как семья, как Москва? Алексей скупо пояснил, что семья в эвакуации на Урале, что Москва, как и вся страна, живёт, сражается. Знал бы он, что сейчас, в середине октября 1941 года, судьба Москвы висит на волоске, что в городе паника, грабежи, почти не работает транспорт…

Марта пошла готовить кофе, а мужчины расположились в небольшом кабинете хозяина дома и сразу перешли к делу. Начал Отман. Он сообщил, что один из сотрудников его фирмы некто Ханс Эриксен, по национальности норвежец, стал жаловаться на то, что по приезде домой в родной Рьюкен его прямо у стоянки автобуса останавливают немецкие патрули и проверяют документы. А последний раз даже отвели в комендатуру, где офицер стал задавать вопросы: кто он, где работает и зачем приехал? Раньше такого не было. Он, Эриксен, сам родом из Рьюкена, в фирме Отмана работает пятый год, но изредка навещает пожилую мать и брата.

– Что в городе интересного? – спросил Балезин, внимательно выслушав собеседника. – Я имею в виду промышленные предприятия и военные объекты.

Отман пожал плечами:

– Я только однажды бывал в тех краях. Кроме большого водопада и красивых озёр в окрестностях ничего примечательного. Хотя… на водопаде построена электростанция Веморк, одна из крупнейших в мире. Есть ещё завод по производству удобрений, кажется, селитры. Всё. Да и городом Рьюкен можно назвать только с натяжкой. Так, городишко… а Веморк вообще посёлок маленький.

Марта принесла на подносе кофейник и чашки и вышла из кабинета, не желая вмешиваться в разговор мужчин.

– Так уж ничего… – Алексей отпил глоток и задумался. – Зачем тогда повышенные меры безопасности?

Помолчали. Потом Балезин задал очень важный для себя вопрос:

– Эриксен пойдёт на сотрудничество?

– Думаю, что пойдёт.

– Откуда такая уверенность?

Отман поставил чашку на столик, откинулся в кресле:

– Вы слышали о группе Волльвебера?

Алексей утвердительно кивнул. Речь шла о подпольщиках, которые устраивали диверсии и акты саботажа против немецких судов и судов других стран, зафрахтованных для перевозки грузов в Германию из шведского порта Лулео и норвежского Нарвика. Урон, нанесённый группой, был немалый, но нашёлся предатель, пошли аресты и суды. Шведские газеты об этом писали, и Балезин, регулярно читающий их, был в курсе.

– Так вот, один из тех, кто подлежал аресту, но избежал его, – Уго Эриксен, младший брат Ханса Эриксена, – продолжил Отман. Он работал в Керуне на железнодорожной станции и готовил составы для отправки в Нарвик.

– Вы его знали?

– Да, знал. Славный парень.

– Сколько ему?

– Лет тридцать пять.

Отман разлил оставшийся кофе в чашки и снова откинулся в кресле.

– Вы не догадываетесь, кто его прятал, пока он не перебрался домой в Рьюкен?

– Очевидно, брат.

– Совершенно верно. А кто сообщил о предстоящем аресте?

Балезин улыбнулся:

– Рискну предположить, что вы.

Теперь улыбнулся и Отман:

– Тоже правильно. Меня, как руководителя, полиция посвятила в суть дела, ведь речь шла о диверсиях на судах с железной рудой, добываемой моей фирмой.

Опять помолчали. Потом Балезин спросил:

– Чем занимается в Рьюкене Уго Эриксен?

– Не знаю. Об этом надо спросить брата.

– Сам Уго мог бы приехать в Стокгольм?

– Вряд ли, здесь его ждёт арест.

– Тогда устройте мне встречу с Хансом Эриксеном.

– Сделаю всё возможное.

* * *

Через три дня Балезин встретился с Макаровым и пересказал суть беседы с Отманом. Виквик задумался, курил.

– Интересно… Так говоришь, там только электростанция и небольшой завод… удобрения выпускает? А немцы его бдительно стерегут?

– Могу предположить…

– Предполагай.

– Я тут навёл кое-какие справки. Завод принадлежит фирме «Норск Хайдро». Это достаточно солидная фирма, у неё, кроме Рьюкена, представительства в других городах и Норвегии, и Швеции. Так вот, электростанция, построенная там на огромном водопаде, очень мощная, а электроэнергия дешёвая. И идёт она не только на производство селитры, но и на производство водорода. А побочным продуктом является тяжёлая вода.

Балезин специально сделал паузу, чтобы взглянуть, как отреагирует Виквик на такое сообщение. Но у того на лице не появилось ни малейшего удивления. И Алексей закончил:

– Тяжёлая вода используется в качестве замедлителя нейтронов в атомных реакторах. Ты слышал об атомной бомбе?

Макаров не только слышал о возможности создания оружия огромной разрушительной силы, но и, как резидент советской разведки, имел чёткие инструкции, что вся информация, касающаяся создания атомной бомбы, является первостепенной. Он сразу же переменился в лице.

– Вот что: срочно займись этим заводом и всем, что с ним связано. Теперь это твой объект. А я немедленно сообщу в Центр. Если немцы взяли завод под охрану, значит…

– …значит, они работают над созданием бомбы.

Подавая на прощание руку, Виквик хитро прищурился:

– Ты, я вижу, в физике стал разбираться?

– Обижаешь… Во-первых, я, хоть и не закончил физмат Санкт-Петербургского университета, но азы физики в течение трёх лет старательно