Красный волк - Н. Свидрицкая

И так позорно влипнуть. Он Оша не понимал, не хотел понимать. Однажды только он попытался спросить его, что могло двигать таким человеком, как Ош, в этой страшной истории, но тот только посмотрел, и у посла пропало желание спрашивать. Маре его знает, этого прима — офицера личной гвардии лорда Понтифика, что им двигало, и что он скрывал? В любом случае, такому скромному лорду, как посол Понтифика на Савале, лучше всего было держаться от таких тайн подальше.

Разумеется, после ссоры лорд Ош счёл себя обязанным отправиться в новый загул. Он просто должен был это сделать. И начал в этот раз со вполне приличного заведения Внутреннего города, куда ходили добропорядочные знатные особы и даже кинтаниане. Там он купил себе приличного дорогого вина, выпил пару бутылок, и, почувствовав приближение опьянения, ушёл, чтобы закончить где-нибудь в трущобах.

Постоял на площади, освежая голову. Ему всё ещё было хреново. Когда-нибудь его тайна потеряет всякую ценность, всё разъяснится само собой, но и это не изменит ничего в его положении. Почему он не умер? Смерть сделала бы его героем. Но тогда он боялся смерти, а теперь, когда он её хотел, это было невозможно. Как он проклинал болвана посла, просыпаясь живым после каждого дебоша, в жутком похмелье, с гудевшей головой, мерзким привкусом во рту и трясущимися руками! Он не видел выхода и не верил в то, что когда-нибудь всё изменится. Он не хотел даже, чтобы всё менялось, потому, что после обряда и всего, что с ним связано, ненавидел саму мысль о дальнейших прощении, реабилитации и карьере. Но к чему кип может стремиться помимо этого, он не знал. Что за отрава проникла в его кровь, не понимал, но каждая капля этой крови бунтовала против судьбы, предназначенной ему с самого рождения. У него не было даже имени, он был либо очередной лорд Ош, правитель области Ош на юго-западе провинции Калькхэн, либо никто. Но бунт был бесплодным: он знал, чего не хочет, но понятия не имел, чего хочет, и выход видел только в смерти. Он уже умирал один раз, и знал, что это не больно и почти не страшно.

Чистые, увитые зеленью стены усадеб Внутреннего Города кончились, и Ош вышел на Привратную Площадь. Здесь уже было гораздо грязнее. Калеки и проститутки жались в тени ворот, отделяющих один город от другого. Попрошайки нагло цеплялись к прохожим поприличнее, но к красному мундиру лорда пришельца прикоснуться не посмели, хоть и канючили жалобно ему вслед. Он не оборачивался. Он давно разучился их жалеть, поняв, что даже в этом жалком мире выживает сильнейший, а настоящие нищие и калеки подыхают на обочинах. «Нам нельзя здесь находиться. — Думал он, проходя мимо пьяного дворянина, который бил проститутку в тени Ворот. — Это развращает их и унижает нас».

Нырнув в эту холодную зловонную тень, Ош вышел на грязную, вонючую, тесную улицу Внешнего города. Предчувствуя желанное забвение, он прибавил шаг, и вдруг тихонько и мелодично запиликал браслет на руке: его вызывал посол.

Ош собирался выключить его. У него не было ни малейшего желания слушать посла, возвращаться в посольство и откладывать желанное забвение. Он даже нажал кнопку, которая, как он думал, выключит вызов. Но по ошибке нажал другую — ответ. И кто знает, как всё сложилось бы дальше, не ошибись он в этот момент?

Естественно, посол вызывал его обратно. На Савалу, по его словам, прилетели двое мероканцев, которых требуют особисты; мероканцы принадлежат к сильному и влиятельному Дому Волков, и посол в растерянности. Особисты не собираются объяснять, что происходит, а сам он не знает, что делать. Ош выругался вслух, не стесняясь того, что посол всё ещё слышит его, но повернул обратно. В конце концов, ссора с особистами — тоже развлечение. Как всякий офицер, он терпеть их не мог, и возможность вставить им палку в колёса грела ему душу.

Через несколько минут он был в официальном здании кинтанианского космического порта на Савале. Особист — молодой лорд весьма хороших кровей и неопределённого чина и ранга, — встретил его дежурной улыбкой и холодной неприязнью в глазах. Ош ответил ему таким же взглядом, не потрудившись улыбнуться или поздороваться, спросил:

— Где они?

— Эти мероканцы, — сказал особист, — были свидетелями событий на Въерре. Мы должны допросить их и проследить, чтобы сведения, которыми они располагают, не распространялись на Корте.

— Сдурели? — Грубо спросил Ош, направляясь к стеклянной стене, за которой находились задержанные. — Это же Волки.

— Простите, лорд, но это личное распоряжение лорда Понтифика.

— Только мероканской вендетты нам и не хватало… — Ош остановился у стены. — Ва Вера! Одна из самых известных Волчиц на Корте. Вы бы ещё Командора Заэм поймали…

Мероканец, сидевший спиной к Ошу, повернулся, и Ош замолчал. Это было потрясение, но Ош его выдержал, и ни один мускул не дрогнул в его лице в тот момент, когда все его внутренности словно ошпарило кипятком: медленно и жутко.

— Я знаю его. — Сказал он спокойно. — Нам необходимо поговорить.

— Эти сведения… — Начал было особист, но Ош не слушал. Открыл дверь и вошёл внутрь. Он понимал, что последние осколки его будущего рушатся сейчас, но не мог поступить иначе. На смену жару пришёл холод, но усилием воли Ош контролировал дрожь во всём теле, а то, что нельзя было не заметить, можно было приписать хмелю. Он вошёл в помещение к задержанным, остановился на пороге, широко расставив ноги и сложив руки за спиной. Мероканцы повернулись к нему, и он восхитился: во взгляде киборга не было и тени узнавания, настороженное любопытство, не более. «Я даю тебе возможность, мероканец. — Мысленно сказал он ему. — Только одну. Если воспользуешься ею, это будет моя благодарность за Пскем… и поклон Анне».

— И в чём, интересно, нас обвиняют? — С вызовом спросила Ва.

— К моему огромному сожалению, — с довольно наглой вежливостью, которую лучше всего умели проявить именно кипы, сказал Ош, — вы были там, где быть не стоило. — Он постарался дать им почувствовать запах хмеля, — вот, собственно, и всё.

— Вы отдаёте себе отчёт в том, что ссоритесь с мероканским Домом? — Спросила Ва. Они с Ивайром очень многообещающе переглянулись, и Ош продолжил ещё более нагло:

— И это одна из причин, по которой мы должны очень тщательно вас спрятать. Видите ли, нам действительно не нужны проблемы с вашим Домом. Как честный человек, я очень расстроен тем, что ситуация обернулась таким образом; и как честный же человек, я откровенно говорю вам: мы не можем