Красный волк - Н. Свидрицкая

человек прекрасный, порядочный, умный, обаятельный… И потом, ты сама знаешь, на что он пошёл ради нас.

— Он мог сказать мне правду, и Грит сейчас был бы возле Корты!

— Не аксиома. — Возразила Анна. — Это во-первых, и во-вторых, мы всё равно полетели бы за солью к Биэле…

— Я бы этого не допустила!

— Даже спорить с тобой не стану! — Подняла руки вверх Анна. — Только учти, что я не военная, и ничем тебе не обязана, а Кейв и подавно.

— мероканец — кип! Нонсенс! — Фыркнула Тарва. — Я этого вообще не понимаю!

— Не только кип, но и клык-офицер. — Возразила задетая за живое Анна. — Если ты понимаешь, что это значит.

— Куда мне, убогой, это понять.

— Я не говорила, что ты глупая!

— Ты не слушаешь, что я тебе говорю! Ты сама не видишь, что ли, до чего это оскорбительно?! Словно я полная дура, ты меня просто игнорируешь!

— Не правда, ты мне очень нравишься, и я… — Анна запнулась, чуть покраснела. — Может быть, я просто ещё не мероканка. — Сказала смущенно. — И поэтому мы друг друга просто не слышим. Я вовсе не хотела ничем тебя обидеть, прости, если так.

Тарва смягчилась мгновенно, поняв, что Анна права — она не была в полном смысле этого слова мероканкой, и требовать от неё того же, чего и от других мероканок, было глупо.

— Это ты меня извини. — Сказала она. — Хочешь, я дам тебе мои записи, там песни, ролики, клипы, такое всё… Исторические сцены, которые я обожаю… Может, пригодится.

— Спасибо. — Улыбнулась Анна. — Конечно, пригодится. Я бы посмотрела что-нибудь бытовое, знаешь, рецепты, советы… Сериалов у вас не снимают, а жаль — быт можно видеть только там.

— Сериалы на Барде снимают. — Пояснила Тарва. — И знаешь, как под киповским влиянием они стали последние двадцать лет изображать мероканцев?! Толстыми, ленивыми, самодовольными уродами, презирающими всех остальных и не желающими…

— Тарва, умоляю! — Вскричала Анна, заслоняясь от неё руками, и Тарва вспыхнула:

— И ведь почти все на Корте вот так! Думают, что я упёртая, ненавидящая кипов дура!!! А это не так безобидно, как кажется, и это отношение ещё нам аукнется, и оч-чень здорово аукнется! Только поздно будет что-то менять…

Они вполне мило общались на следующий день, Анна посмотрела кое-что из коллекции Тарвы и обратилась за разъяснением, но через десять минут они вновь сцепились, и вновь из-за Оша. Тайнар, завтракавший с ними, на этот раз вмешиваться не стал: видно, так уж им на роду написано. Что тут ещё сделаешь!

Когда они не ссорились, то сближались стремительно, не по дням, а по часам. Анна рассказывала Тарве про Грита, про то, как общалась с ним, пока была его капитаном, — хоть и полным чайником, но всё-таки! — делилась впечатлениями о разных планетах, даже рассказала Тарве про Зиану и Гиссара. Та всё воспринимала очень серьёзно; так же, как и Анна, делилась если не сокровенным, то весьма интимным. Только вот почему-то Ош рано или поздно возникал между ними, и всё заканчивалось ссорой и взаимной обидой. А потом до Анны дошло то, что яростно отвергла бы сама Тарва, и чего никогда не мог бы предположить никто другой: Тарве нравятся кинтаниане! И при этом она яростно ненавидит их, настолько, что дело казалось совершенно безнадёжным. Её с безумной силой притягивал имидж кипов, их мужественность, стиль, шарм, холодная эльфийская красота, но в то же время отталкивали их снобизм, бессердечие, цинизм и шовинизм. Всё это выглядело безнадёжным, но Анне казалось, что она видит выход… в знакомстве Тарвы и Кейва. И мероканец, и кип в одно и то же время, он казался идеальным решением личной проблемы женщины, чьё влечение и восхищение были замешаны на ненависти. Кейва ей было, за что любить, но абсолютно не за что ненавидеть… Анна ждала их встречи с нетерпением. У Кейва тоже были какие-то проблемы личного плана, Анна только пока не поняла, какие, и ей казалось, что они — идеальное решение взаимных проблем. Как это обычно бывает, она совершенно не правильно всё рассудила, но в тот момент ей казалось, что она права, и причин, почему бы это было не так, не видела. Сама она всё глубже погружалась в сладкие тенета флирта с Тайнаром, и чувствовала себя вполне счастливой, и если не влюблённой, то заинтересованной, увлечённой и взволнованной — точно. Они проводили вместе всё больше времени, мотивируя это тем, что Тайнару необходимо как можно подробнее и лучше ознакомиться с пилотированием риполианской техники, но никого, в том числе и их самих, это уже не могло обмануть.

Думать про Ивайра в это время Анна себе запрещала. Он нашёлся; он со своею родственницей. Он в безопасности, под защитой своего Дома, и встреча с ним — вопрос времени. Грит уже был в курсе, что его капитан найден и в безопасности, и рвался к Савале, где по последним сведениям тот находился. Вроде бы всё утряслось. Но Анна не могла смириться с тем, что её друга больше нет, что существует Ив, который никогда не знал её, у которого есть семья, близкие, готовые драться за него; этот Ив не нуждался в ней и был совсем другим. Может, она ревновала — она не думала об этом. Они теперь, наверное, каждый заживут своей жизнью. Во всяком случае, знакомиться и узнавать друг друга им придётся заново; только если для него Анна будет незнакомкой, то для неё он будет призраком того, кто был одно время всем для неё. Всё равно, что общаться с близнецом того, кого любила, и кто умер.

Ив и Ва, деликатно не мешая Ошу переживать, сидели и тихо обсуждали, как им пробраться в Рюэль и завладеть маяком. В горы пришла ночь, и в крохотном отверстии, сквозь которое видно было небо, заглядывал краешек лунного серпа. Ош смотрел на него, стараясь не слушать, какую ахинею несут эти Волки, но ничего не мог с собой поделать. Врождённые рассудительность и чувство юмора постепенно брали верх над отчаянием.

— Дурь это всё. — Наконец не выдержал он и повернулся к мероканцам. — Согласен, местный язык Ивайр освоил неплохо, и может сойти за иностранца, но вы посмотрите на себя! Во всей этой грязной стране насчитывается чуть больше миллиона человек. Рюэль — огромный город по местным меркам, практически, мегаполис, но живёт в нём, дорогие мои, ни много, ни мало, одиннадцать тысяч человек. Гигантское скопление людей для этого мира, поверьте мне. Дворяне этой страны — всего четырнадцать процентов от