Мечта для мага - Анна Агатова

Но что я знаю о невестах? А о счастливых - тем более...

Сердце сжималось, не верилось, что вот она, моя Лиззи, ещё чуть-чуть и станет чужой. И я пустил маленький воздушный поток, что обернулся вокруг её шеи и вернулся ко мне. Счастье? Счастьем здесь и не пахло! Обречённость - вот что это было! А значит...

- Погодите! - сказал я тем, кто стоял на возвышении, и попытался стряхнуть тяжесть, не дававшую мне сделать шаг вперёд. Дёрнул рукой раз, два, стараясь освободиться, позвал:

- Лиззи!

Наконец, то, что мешало, отцепилось от моей руки, и я сделал несколько больших шагов, раздвигая людей, закрывающих от меня Лиззи.

А следующий шаг неожиданно перенёс меня к моей девочке, и мгновеньем позже я уже смотрел в глаза, полные ненависти и отчаяния, в глаза Мараи.

Смотрел с возвышения.

Услышал, как за спиной кто-то судорожно подавился вдохом. Вокруг раздалось дружное «ох!», а мне в грудь влетело чёрное заклятье.

Мгновенье, взрыв.

Всё...

- Идём, Лиззи, идём. Надо поблагодарить молодого человека, это простая вежливость.

- Папенька, да мне ничего не грозило! - тихо поскуливала девушка, и даже по голосу было слышно, как ей не хочется идти в палату.

- Мы уже наверняка разбудили господина мага, и будет неудобно, если ты не зайдёшь. Ну же, иди. Я подожду тебя в усадьбе.

Я не спал и, конечно, слышал препирательства у двери. Один голос - это была моя Лиззи, я узнал бы её, даже если бы она была простужена и хрипела. А вот второй, надо полагать, принадлежал её отцу. Я сжал кулаки - в ладони смялась простая льняная простыня, - не хотелось выдать своего волнения. Увидел, что бока у тощего тюфяка обнажились, и быстро разгладил ткань дрожащими пальцами и постарался успокоиться.

Они зашли вдвоём, отец и дочь. Очень непохожие, разве что ростом одинаковые -невысокие. Хотя нет, было у них общее, очень неожиданное общее.

Отец Лиззи улыбался очень знакомой улыбкой - сияя глазами, лучась радостью и заражая хорошим настроением.

Я бросил быстрый взгляд на мою девочку. Правда ли? Мне не оказалось?

Но она не улыбалась. Она вообще не смотрела в мою сторону, гораздо больше её интересовал потолок академического лазарета. Я тихо хмыкнул: там точно ничего примечательного не было - я изучил его вдоль и поперёк за эти несколько дней беспомощного лежания в постели.

- Господин Зуртамский! Не могу передать всю глубину моей благодарности! Ваше благородство покорило меня. Позвольте выразить вам свою признательность за ваш геройский поступок.

Моя девочка недовольно поджимала губы. Она не была благодарна? Не разделяла радости отца? Я наблюдал молча, ожидая, чем это всё закончится. Чувствовал себя непривычно и очень тревожно - никогда ещё не был в таком беспомощном положении, тем более - перед самым важным для меня человеком...

Купец , круглый, какой-то гладкий и всё такой же улыбающийся обернулся к Лиззи и сказал:

- Ну же, дочь, поблагодари своего спасителя.

Она вздохнула обречённо и, глядя на подушку за моей головой, кисло проговорила, не забыв добавить толику яда:

- Ты был очень великодушен, защищая простолюдинку. Благодарю. Хотя даже не представляю, какую благодарность ты соизволил бы принять от меня, убогой.

Я глянул на неё тяжело. Знала бы она какую благодарность я принял. Жаль, не принято говорить об этом в обществе.

Вздохнула тяжело, скользнула взглядом по моему лицу - я даже глаз её не увидел толком -и уронила:

- Да только зря.

- Что зря? - прокашлялся я, немного сбитый с толку.

- Зря геройствовал, - Лиззи устало объяснила, как малому ребёнку, всё так же глядя в сторону, - у меня на подобный случаи амулет был. Мне Марая угрожала, давно ещё, перед императорским балом. А я, знаешь ли, легко складываю два и два, быстро учусь и выводы делать умею по слабым сигналам. Вот и сделала — запаслась на всякий случай. Так что напрасно ты, Зуртамский, портал строил, магию свою расходовал.

Она скривилась презрительно и уколола ещё больнее:

- На меня, простолюдинку.

Опять хотелось одновременно и поцеловать её, и укусить, и обнять, и придушить... Вот только сил не было. Может, и был у неё амулет, а у меня-то не было. И досталось мне по полной. Теперь вот лежу, беспомощный, как птенец, и даже мысли еле-еле движутся в голове. Но язык двигался сам, хотя тоже небыстро.

- Это не магия. И... Марая тебе угрожала? - до меня наконец дошло, что сказала Лиззи, и я даже привстал с подушек, пытаясь по её лицу прочитать ответ. - Но почему?!

Привстал и тут же представил, как выгляжу, - всклокоченные волосы, круги под глазами, больничная рубаха. Дёрнулся поправить хотя бы волосы, пригладил их, но всё бесполезно

- не расчёсанные, они топорщились и не хотели изобразить даже слабое подобие приличной причёски. Я опять откинулся на подушки — слабость изматывала так же, как ощущение себя безобразным чудовищем у ног той, что, стоя рядом, не смотрела на меня.

- Да, господин маг, - купец Ларчинский улыбнулся знакомой улыбкой, улыбкой моей Лиззи.

- Я купил и переслал дочери защитный амулет - у меня есть связи среди артефакторов. Вот только она не сказала мне, что это из-за того, что у неё с кем-то настолько плохие отношения.

Папаша моей девочки глянул на неё строго-вопрошающе. Она хмыкнула недовольно и уставилась на отца. Подвигала бровью, потом двумя, потом сжала губы в точку, но Ларчинский непонимающе пожал плечами и развёл руки в стороны. Её знаки он не понимал.

И она недовольно проговорила, сдерживая раздражение:

- Ну мужчины, ну мужчины!.. Что один, что другой, словно дети! Да ревность это! Ревновала она меня к Зуртамскому... - и прошептала чуть слышно, поджимая в недовольстве губы, - к дубинушке стоеросовому...

У меня на душе потеплело. То ли от того, что у Мараи и в самом деле ревновала, то ли от знакомых слов про дубинушку. Я лежал на подушках и смотрел на знакомый овал лица, на закрытое платье под самый подбородок, на тонкие пальцы, что сейчас были обтянуты изящными женскими перчатками. Какая же она хорошенькая!

- Марая? Ревновала? - уточнил на всякий случай, любуясь своей девочкой.

- Ой, только не надо опять строить из себя непроходимую ту... - купец толкнул дочь в бок, и я бы не заметил, наверное, но она чуть качнулась и прикусила язык, а фразу закончила по-другому, - непроходимое непонимание! «Запомни, он - мой!» - проговорила она пискляво, передразнив, видимо, Мараю. - И ещё магию продемонстрировала, чтобы показать, что не шутит. Ты хоть знал, что ты - её?

И я наконец поймал её яркий голубой взгляд. Он, как и слова, сочился насмешкой. Да что же такое? Как можно быть такой ядовитой?