Петр Великий и его время - Виктор Иванович Буганов

их занятий, постановкой преподавания. Посетил Коллеж четырех наций, заседание Академии наук. Многое увидел и запомнил: и глазную операцию, после которой обрел зрение 65-летний человек, имевший катаракту, и машины для подъема воды, и географические карты, и рисунки по истории искусств, и многое другое. Собеседники поражались его знаниям и дарованиям. Делиль расспрашивал царя о Каспийском и Азовском морях. Впоследствии эти разговоры весьма пригодились Петру при организации картографических и прочих экспедиций. Монетный двор и гобеленовая мануфактура, королевские дворцы и парки, арсеналы и аптеки, пруды и фонтаны - все привлекало его внимание, все он запоминал, чтобы потом в России завести, сделать то, что необходимо. Его записные книжки заполнялись заметками. Он пригласил на работу в Россию специалистов, нанял не тысячу с лишним, как в конце предыдущего столетия, а 50, и не офицеров (своих уже много!), а ученых и архитекторов, художников и скульпторов, ювелиров и пр.

В Реймсе, который посетил царь, священники из собора показали ему старинный требник - молитвенник. Пояснили, что написан он старинными письменами, никому не ведомыми. Царь взял его в руки, и потрясенные служители услышали, как он свободно читает тексты. Рукопись оказалась древнерусским евангелием, которое привезла с собой в XI в. дочь Ярослава Мудрого Анна, ставшая женой короля Франции, человека неграмотного, как и большинство его соотечественников. Франция в те времена была отсталой и малокультурной страной в сравнении с Киевской Русью.

Из столицы Петр отправился на воды, в Сна. Между тем дипломаты продолжали переговоры. 4 августа 1717 г. в Амстердаме состоялось подписание договора: Франция взяла на себя посредничество в переговорах между Россией и Швецией, обещала не выплачивать последней субсидии и оказывать любую другую помощь, признать в будущем право России на земли, завоеванные ею в Восточной Прибалтике. В октябре царь возвратился после полуторагодового пребывания за границей в Россию.

Война продолжалась, а обстановку, сложившуюся на севере Европы, назвать легкой было невозможно. Англо-ганноверские дипломаты интриговали против Петра, натравливали на него Данию и Пруссию.

Петр, несмотря на паралич, охвативший Северный союз из-за происков Англии, стремившейся к гегемонии на Балтике, не опускал рук. Лояльно и осторожно он вел себя с союзниками. Во время встречи Петра с прусским королем в Гевельберге обе стороны подтвердили прежнее соглашение о союзе, договорились о взаимных гарантиях на территории, отвоеванные у шведов, а также о взаимной помощи.

В то же время, с 1716 г., начались контакты России со Швецией с целью заключения мира. С представителями Карла XII несколько раз встречался все тот же Куракин, которому Петр часто давал самые сложные и ответственные дипломатические поручения. Контакты продолжались и в следующем году.

Царь планировал оставить в вечном владении за Россией Ингрию, Лифляндию, Эстляндию с Ревелем, Карелию с Выборгом; Финляндию же вернуть Швеции; учесть интересы союзников - Польши, Пруссии, Дании и Ганновера.

В инструкции своим представителям Петр рекомендовал проявлять гибкость и терпимость по отношению к шведам, которые в обмен на территориальные потери в Восточной Прибалтике могут получить возмещение «на другой стороне».

12 мая 1718 г. открылся Аландский конгресс. На скалистом острове Сундшер, входящем в Аландский архипелаг, русские и шведские дипломаты обменялись первыми фразами:

- Его царское величество желает удержать все, им завоеванное.

- Король желает возвращения всего, у него взятого.

После деклараций перешли к конкретному рассмотрению условий. Каждый шаг дипломатов санкционировали оба монарха, внимательно следившие за ходом переговоров и руководившие ими. Переговоры шли долго и трудно. К тому же случилось непредвиденное - король погиб в Норвегии при осаде Фридрихсгаля, и сразу все изменилось: королева Ульрика-Элеонора, сестра покойного короля, отозвала шведских представителей. На переговорах только в мае 1719 г. появился новый уполномоченный - Лилиенштедт, по он тянул время. Королева отказалась от территориальных уступок России, требовала вернуть Финляндию, Эстляндию и Лифляндию. Она и ее советники надеялись с помощью Англии изолировать Россию, вернуть утерянное.

Петр, еще осенью и зимой предыдущего года давший Брюсу и Остерману строгий наказ отвергать домогательства шведов, стремился все же не прерывать переговоры с ними. Теперь снова приходилось продолжать крупные военные действия, которые несколько лет практически не велись. Остерман по приказу Петра поехал в Стокгольм и передал королеве предупреждение царя: Россия будет добиваться мира с помощью оружия, поскольку дипломаты не сумели достичь его на Аландах.

Шведы не уходили с Аландского конгресса, но и договариваться о мире не хотели. Проанглийски настроенный шведский двор продолжением борьбы с Россией хотел добиться своего. Петр, который три года назад говорил: «С помощью божиею такую ныне войну имеем, о которой едва слышим, где оная есть, и якобы во Индии делалась», теперь разработал смелый план, во главе флота пришел к берегам Швеции и высадил десант. Однако шведов даже не было видно - безусловное превосходство России на суше и на море давно определилось. Шведские военные отряды спешно отступили в глубь страны, а русские войска действовали в прибрежных районах, разоряя их, прежде всего заводы; в окрестностях шведской столицы появлялись казачьи разъезды. В августе Петр по просьбе противной стороны приказал прекратить военные действия, чтобы на Аландах дипломаты продолжили встречи, но они не дали результатов, и конгресс в сентябре прервал работу.

В том же месяце стало известно о заключении союзного договора между Англией и Швецией. В Балтийском море появилась английская эскадра адмирала Норриса. Однако давление, шантаж и угрозы не дали того, на что рассчитывали новые союзники. Петр, не желая открытого столкновения с Англией, укрыл свой флот в гавани под защиту орудий.

Враждебная позиция сильнейшей морской державы тогдашнего мира не смутила Россию - так выросла ее мощь, экономическая и военная. Эскадра Норриса, имевшая целью уничтожить русский флот, ни с чем вернулась осенью к родным берегам. Весной 1720 г. она снова появилась на Балтике, усиленная дополнительными кораблями. Но несмотря на это, русские десанты снова высаживались в Швеции и действовали по ее восточному побережью. А в конце июля того же года русская эскадpa наголову разгромила большие по численности морский силы Швеции при Гренгаме. Русские галеры во время сражения атаковали более мощно вооруженные фрегаты противника, четыре из них захватили, причем, по словам Петра, «два взяты абордажами на полном ходу». Норрис ничем не мог помешать русским и помочь союзнику. Правда, у Ревеля, где он стоял со своими и шведскими кораблями, Норрис сжег избу и баню для работных людей на острове Наргене. Петр по этому поводу с юмором писал Куракину, советуя ему поместить в газетах Западной Европы сообщение о сей великой победе. Сам царь получил о том