Леди-цыганка - Ширли Басби

Проснулась она далеко за полдень, бодрая, деятельная – твердые решения предыдущего вечера обрели свою ясность и определенность. Прежде всего – бегство, свобода. Она обернула себя одним из одеял, словно облачилась в саронг и снова была одета, плеснула на лицо воду из кувшина и попробовала что-нибудь сделать с копной спутанных волос. Затем обследовала комнату, надеясь, что вчерашнее отчаяние помешало ей увидеть какой-то путь к спасению.

К несчастью, ничего утешительного она не обнаружила. Были только дверь и маленькое окошко высоко над головой. Крепкую дубовую дверь надежно заперли с той стороны. По-детски поддавшись вспышке темперамента, она изо всей силы ударила по этому препятствию. Но только сильно ушиблась. Оставалось еще оконце. Она освободила табуретку от кувшина и лохани, подтащила ее под узкое оконце.

Вся в пылу деятельности, она едва не свалилась с табуретки, когда дверь распахнулась и в комнату вошел Джейсон с большим серебряным подносом. Кэтрин быстро поправила свое платье-одеяло. При виде ветчины, желтого сыра, толстых ломтей хлеба, обильно намазанных маслом, твердые устои принятых решений заколебались. Она мрачно проигнорировала радостное трепетание желудка и презрительно уставилась на Джейсона.

Захлопнув дверь точным ударом ноги, он поставил поднос на матрас и с интересом взглянул на нее.

– Ты полезла туда из-за мышей или боишься наводнения? – спросил он издевательским тоном.

От злости Кэтрин лишь стиснула зубы. Чувствуя себя в дурацком положении, она негодующе взирала на него, сдерживая ругательства, уже готовые сорваться с губ.

Скорее забавляясь, чем сердясь, он пересек комнату, весело и легко, не обращая внимания на ее смятение, снял ее с табуретки. Затем, обхватив тонкую талию, спокойно поцеловал ее.

– Хм-мм, малышка, я скучал по тебе вчера вечером, – коснулся он губами ее нежной шеи, оторвав их от ее безжизненного рта. – Если ты упорствуешь в неестественном желании удрать от меня, я велю Пьеру запирать нас каждый вечер вместе!

Задохнувшись, словно она попала в водоворот, Кэтрин решительно отступила от него, чтобы не допустить опасных эмоций, возникавших помимо ее воли. Разгневанно напомнив себе о его вероломстве, о жестоком пренебрежении к ее чувствам, она подавила теплую, трепетную истому, вызванную его беспокоящим прикосновением. Стараясь держаться ровно и прямо, она оттолкнула его и быстро направилась к матрасу. Присев на корточки, Кэтрин сумела удержать примитивное желание наброситься на пищу и заставила себя есть медленно, тщательно, словно это была ее последняя еда.

Джейсон, задумавшись, прислонился к стене, скрестив руки на груди, его зеленые глаза подозрительно светились. Разжевывая кусочек нежной ветчины, она тоже разглядывала его. Как всегда, он был хорошо одет: темно-желтые нанковые брюки были отлично подогнаны, желтый пикейный жилет с вышивкой, несмотря на традиционный фасон, придавал ему щегольский вид. Она уже не доверяла кажущемуся его ленивому спокойствию, знала, что впечатление добродушного настроения обманчиво, помнила, что внезапно, без всякой видимой причины, он может превратиться в незнакомца с жестким лицом.

Но если он действительно в хорошем настроении, может быть, самое время сознаться, кто она? Допустим, он поверит в то, что она леди Кэтрин Тримэйн, но какие опустошительные последствия можно ждать от этого человека? Как встретят эти сокрушительные для света новости ее родственники? Одной этой мысли было достаточно, чтобы кровь у нее застыла, – Кэтрин словно воочию окунулась в водоем злых пересудов и злобных сплетен. А еще была мать – она просто не вынесет, если опозорит Рэйчел. И так ей досталось от Кэтрин-цыганки. Нет, лучше держать язык за зубами и искать, во что бы то ни стало искать любую возможность для побега.

Кроме того, Джейсон мог попросту отбросить ее объяснения, словно бы их не существовало.

Она смотрела на него и горько размышляла, на что бы он решился, зная ее подлинную историю. Он не из тех людей, кто легко относится к тому, что стал жертвой обмана, даже если ошибка произошла по его вине. Он мог бы ее придушить и ей еще повезло, что она до сих пор жива. Думая так, Кэтрин не отводила от него глаз, и Джейсон беспокойно шевельнулся под ее немигающим взглядом.

Признаться, он ожидал встретить слезы, обвинения или угрозы, но такой молчаливый, даже кроткий, прием встревожил его, пробудив гамму подозрений.

Проглотив последний кусочек сыра, она холодно спросила:

– Как долго ты собираешься держать меня здесь?

В ответ он изогнул густую черную бровь.

– До тех пор, пока ты не научишься хорошему поведению, дорогая.

Сжав кулачок, она преодолела желание накинуться на него и вместо этого спросила:

– А разве тебе все равно, что я ненавижу тебя? Что не испытываю никакого желания быть твоей любовницей?

Губы его сузились:

– Боюсь, что это меня не тревожит! Видишь ли, маленькая плутовка, я заинтригован. Ты не укладываешься в обычную схему себе подобных. – Заметив ее недоуменный взгляд, он добавил:

– Ты устроила целый торг на лугу, ты послала в мою постель старую ведьму. Ты выдавала себя за любовницу Клайва Пендлтона, будучи девственницей. Ты обыскала мои вещи, сказав, что ищешь деньги, но не взяла золото, лежавшее на столе. Одних этих несовместимостей достаточно, чтобы с тобой не расставаться, даже если бы я не находил тебя чертовски желанной.

Не в силах больше видеть это насмешливое лицо без того, чтобы не утратить самообладание, она стала разглядывать свои пальцы, бесцельно перебиравшие» кромку одеяла. Потом осторожно спросила:

– А если бы я призналась, что искала, ты бы отпустил меня?

Наступила долгая, напряженная пауза. Джейсон уже готов был солгать, но удержался от утвердительного ответа, который она явно ждала, и жестко отрезал:

– Нет!

И неожиданно, что ее так пугало, отбросил свою ленивую позу, рванул ее с матраса, грубо сжал и безжалостно впился в губы. Она безуспешно пыталась сопротивляться прокатившемуся по ней странному всплеску наслаждения, когда ощутила этот варварский поцелуй, когда его ищущий язык проник в глубь ее рта, впитывая его сладость. Легким движением он сдернул с нее одеяло. Заставляя себя оторваться от него, Кэтрин велела своему телу не отвечать на дикий порыв, не встречать его голодное желание своим собственным.

Не отдавая себе отчета, не видя, что она едва удерживает себя от такого же кипящего желания, Джейсон в ярости пробормотал: «Можешь обойтись и без наслаждения!» Бросив ее на матрас, он раздвинул ей ноги и зверски овладел ею, не думая о том, что ей больно, получая только собственное удовлетворение.

Его большое тело вдавилось ей в живот, она в безумном содрогании попыталась облегчить обжигающую боль между ног. Глядя на нее сверху и не обращая внимания на уродливую кровавую царапину у себя на щеке и на то, что мало получил удовольствия от поверженного, мягкого тела под собой, он быстро взял, что хотел, скатился с нее и прорычал: