Посредник - Андрей Мартьянов

– Подозреваю, господа королевские сержанты его прикончили не при попытке к бегству, а по собственной инициативе. Так сказать, в состоянии аффекта. Мамашу и слугу психа повязали, показания дают такие, что закачаешься – я докладываю только главе нунциатуры Гийому де Вэру, посвящать в дело посторонних запрещено под страхом отлучения. Ниточки-то ведут туда…

Брат Герард кивком указал на открытое окно, за которым виднелась башня с черно-белым знаменем на вершине.

– Да неужто? – присвистнул Иван. – Совпадение?

– Я не верю в совпадения. По должности не положено, – инквизитор внезапно озлился, залпом опрокинул стаканчик с вином, вскочил, начал ходить из угла в угол кабинета. – Знаешь, сколько у меня доносов на храмовников? Шестьдесят три! И это только за текущий год! Со всей Франции! Чепуху и откровенный вымысел я отметаю, но бумаги храню – пригодятся потом, на процессе. Влепим этой своре по полной программе.

– Ты не слишком увлекся? – осторожно сказал Иван. – Нехорошо, когда посредник настолько вживается в роль.

– Дорогой друг, – брат Герард остановился и яростно посмотрел в глаза собеседника. – Я редко бросаюсь пафосными высокопарностями, однако борьба со злом входит в мои прямые профессиональные обязанности рукоположенного священника и инквизитора. Во Франции такового зла везде хоть отбавляй, но эти, – очередной взгляд на оконный проем, – перешли все мыслимые и немыслимые границы. Не хуже меня знаешь, к чему приводит абсолютная безнаказанность и вседозволенность… Его высокопреподобие де Вэр по моему представлению имел беседу с королем, привел часть доказательств. Филипп разгневался, едва не наломал дров, но потом согласился действовать осторожно.

– Мы все знаем, чем дело закончится, – напомнил Иван. – Зачем так нервничать? История неизменяема.

– Пускай, – резко кивнул доминиканец. – Но если я вот этими самыми руками отправлю на костер лишний десяток мерзавцев… Будем считать, моральная компенсация за долгие годы работы на этой стороне и перманентный стресс. Зло – никакая не абстрактная категория. Зло существует. Видимое, воплощенное, материальное. Хочешь, устрою тебе экскурсию на улицу Боннель? В подвал дома? Наши братья там четыре последних дня работают, один монах спятил – пришлось запереть…

– Нет, спасибо, – решительно отказался Иван. – Конечно, у меня крепкий желудок, но отчета стражи короля хватило досыта. Что ты говорил о ниточках?

– Родной братец одержимого – рыцарь Ордена, часто бывал в доме. А сейчас – исчез. Мы вежливо попросили командора Франции Жерара де Вилье о встрече с родственничком Бевера и получили категорический отказ. Его нет в Париже. Убыл по делам братства. А Гуго де Кастро своими глазами видел той самой ночью воз с сеном, направлявшийся из Старого Тампля к воротам на Фонтенбло. Догадайся с трех раз, кто правил возом.

– Неужели не легенда? – Иван аж привстал. – «Под брашном, пожираемым скотом, и им влекомы…»

– Именно! Налей еще… Фюстель де Бевер, брат-рыцарь, везет сено – образец смирения! Раскрою государственную тайну: король принял политическое решение, о грядущей акции знают всего несколько человек – канцлер, коадъютор, прево Парижа, апостольский нунций. Маршал Франции. Я. Еще трое или четверо. Тем не менее утечка была, они что-то заподозрили. И начали вывозить из города самое ценное.

– Что именно?

– Откуда я знаю? Инквизиция, увы, не всесильна. Я отдал приказ искать воз, результатов пока нет. Скорее всего и не будет. Хитрые бестии.

– Понятно, – покачал головой Иван. – Весело живете, не соскучишься. Предлагаю собраться завтра или послезавтра и окончательно обсудить схему действий.

– Сколько наших сейчас на этой стороне? Как обычно?

– Да. В Париже, включая тебя и меня, шестеро, новый аргус седьмой. Шестнадцать человек ждут в Ла Рошели, девять в Бордо – самые угрожаемые направления. Пятеро в Сен-Клу, прикрытие Двери. Наше счастье, что сейчас самолеты и железные дороги не изобрели, теоретически мы всегда опережаем противника на шаг.

– Теоретически, – передразнил брат Герард. – Теоретики доморощенные. Сделаем так: приходите сюда, более безопасного места в городе не найдешь. После вечерней мессы. Сейчас можешь быть свободен, у меня уйма работы. Еще старуху де Бевер повторно допрашивать… С устрашением третьей степени.

– Сочувствую, – кивнул Иван. – Желаю удачи, борец со злом. Благословишь?

– Изыде, свинья гадаринская!

– Как будет угодно вашему преподобию.

* * *

Настрой брата Герарда Кларенского – в миру Георгия Шальнова, бывшего православного батюшки и одного из наиболее профессиональных медиаторов за всю историю Корпорации – Ивану не понравился. Он всегда был слишком ответственным, слишком впечатлительным для своего ремесла – священнику эти качества необходимы, но посреднику могут серьезно навредить. Крыша поедет.

Однако в искре гениальности отцу Георгию не откажешь – работает безупречно, виртуозно, с полной отдачей. Никаких сомнений, если он останется в исторической реальности и далее (стремления вернуться в ХХI век за братом Герардом не замечалось), то рано или поздно просквозит как минимум в епископы, а то и в кардиналы.

Начинал он, как и Гуго де Кастро, больше восьми лет назад, с первой большой «заброской» – создал себе идеальную легенду, из простых монахов поднялся до папского инквизитора, облеченного нешуточными полномочиями. Безупречный логик и дедуктор с образованием духовной академии и внушительной теологической подготовкой, на этой стороне преподает в Университете богословие – в свободное от трудов праведных время…

Что именно не срослось во взаимоотношениях Георгия Шальнова с Русской Православной церковью оставалось неизвестным – каждый имеет право на свои маленькие тайны. В середине девяностых лишенный прихода (но не сана) батюшка бросил всё и уехал на заработки в Европу, там сошелся с кем-то из знакомых мсье Жоффра, был представлен боссу, после чего завертелось: Корпорации настоятельно требовался медиатор в церковно-монашеской среде, а лучшей кандидатуры не найдешь.

Внедрение прошло благополучно, ревностного тридцатилетнего доминиканца заметили парижские иерархи и начали продвигать по служебной лестнице. С тех пор брат Герард ни разу не побывал во времени объективном – недосуг. Удовольствовался новостями из родной эпохи, доставляемыми другими посредниками, и только. Возможно, он и был самую малость карьеристом, но в действительности дело обстояло иначе: только в обществе, где религия является первоосновой жизни общества, священник способен полностью раскрыть природный пастырский талант.

Инквизиция? Почему бы и нет! Время массовой охоты на ведьм наступит очень нескоро, а главная задача Священного Трибунала – оберегать паству от зла и дьявольских козней. В существование дьявола отец Георгий веровал не менее твердо, чем в бытие Божие, но, в отличие от коллег, не увлекался, чем снискал добрую славу человека справедливого: все приговоры на процессах, проведенных под руководством брата Герарда, были безукоризненны с точки зрения церковного и мирского права.