Блики - Виталий Цориев

Люди расступаются в стороны и по центру зала образуется узкий коридор, который рассекает толпу пополам и идет от кафедры к дверям наружу. Из первого ряда выходят три мужские фигуры, облаченные в черные платья и нелепые головные уборы, похожие на кокошники из проволоки и фольги. Они медленно проплывают мимо устремленных на них лиц к выходу, и собравшимся кажется, что эти фигуры источают сияние. Два крепких мужика, похожие на охранников, отодвигают засов и открывают перед учениками старца створки дверей, выпуская их из зала в сумрак улицы. Выждав какое-то время, убедившись, что все взгляды вновь устремлены вперед, к кафедре, охранники захлопывают двери, возвращают на место металлический засов, достают из карманов увесистые навесные замки и наглухо закрывают выход, чтобы ни одно из потерявших веру тел не смогло спастись от огня. Один из мужчин берет торшер с семью свечами и ставит его к дверям так, чтобы он упал, если двери попытаются выбить с той стороны.

– По крайней мере, в одном он прав, Иса уже здесь. И скоро операция перейдет в активную фазу, – не удержавшись, добавляет Хасан в полголоса, обращаясь то ли к самому себе, то ли к своим юным спутникам.

Старичок-проповедник продолжает говорить, отвечая на немой вопрос своей паствы – должны ли они умирать, в том числе дети, именно сейчас и именно такой мучительной смертью, заживо сгорая в огне. В его словах – вдохновенная убежденность, вера в святость намерения и в его результат:

– Ибо одержимые бесами люди вперемешку с чертями придут за вами и пытками заставят вас отречься от истинной веры и перейти в стан Сатаны, чтобы вы навсегда погубили свою бессмертную душу.

Как бы подтверждая его слова, двери начинают содрогаться от ударов снаружи, затем раздается усиленный мегафоном голос:

– Это полиция! Немедленно откройте двери! Ваше собрание не санкционировано властью! Приказываем вам немедленно разойтись!

– Вы слышите! – с ликованием вопиёт старик – Вот они, прихвостни Антихриста! Пришли, чтобы забрать нас в свои застенки! Но, слава Богу, мы уже готовы вознестись! Да вспыхнет благодатный огонь! Аминь!

Старик кивает охранникам, подавая им знак, что пришла их очередь действовать. Со стальных балок перекрытий высоко под потолком сбрасывают снопы сена прямо на головы людей – по толпе пробегает гул, кто-то из мужчин, вдруг осознав, что пути назад уже нет, пытается роптать на старца, изо всех сил сдерживая истерику и пытаясь произнести что-то рациональное, но его заглушают пронзительные крики и рев детей. Почти одновременно все шесть бочек опрокидывают на бок, и из их открытых горловин начинает хлестать топливо. К детям присоединяются женщины, которые начинают голосить так громко и неистово, что полицейские снаружи даже замирают на миг, но потом вновь, с еще большей силой продолжают выламывать двери. Сердце Артура бьется так сильно и с такой скоростью гонит адреналин к его голове, что его дыхание сбивается и он чуть не падает под ноги толпе, но Виктор и Хасан подхватывают его и разворачивают лицом к себе. На лицах обоих играет хитрая улыбка, когда торшер со свечами в конце концов падает от мощных ударов полицейских и заставляет вспыхнуть разлитый по полу керосин. Раздается хлопок, такой, словно кто-то со всей силы ударил ему ладонями по ушам, затем Артур видит, как поток пламени вбирает в себя людей, как вспыхивают платки на головах женщин и волосы мужчин. Все начинают верещать, широко открывая рты и выпучивая глаза: сварившись от жара огня, глазные яблоки лишаются райков, полностью побелев, потом лопаются, брызгая соком на превратившуюся в корку кожу искаженных криками лиц. Артур чувствует, что теперь горит уже и он сам: боль нарастает, впиваясь в его пах, живот, затылок. Он слышит чей-то истошный крик совсем рядом и не сразу понимает, что это кричит он, вернее, его объятое огнем тело. Он падает на четвереньки, ползет, упирается головой в чью-то обуглившуюся плоть. Запах паленых волос и жареного мяса. В какой-то момент боль становится такой интенсивной, что все вокруг заливает белый свет и, перед тем как исчезнуть, он чувствует что-то вроде многократно усиленного оргазма, который исторгает его фантомное тело прочь из этой реальности.

Истошные крики толпы становятся всё тише, пока не сливаются с журчанием чая, подливаемого мальчиком-слугой в его пиалу. Запах гари – расплавленного жира, опаленных волос, обуглившегося мяса – постепенно вытесняется ароматом жасмина. Артур не сразу вспоминает, где он находится, все ему кажется таким расплывчатым, искусственным, нереальным. Озноб боли и удовольствия все еще пронизывает его костный мозг, заставляя его нервы дребезжать, словно натянутые струны электрогитары, по которым грубо ударили рукой. Шепот мужских голосов, замысловатый рисунок ткани, переплетение ее нитей, тягучая слюна, повисшая из его рта, ее капли, заставившие потемнеть обивку кушетки, на которой он лежит. Он приподнимается на локтях, оглядывает комнату триклиния спросонья, садится, вытирает тыльной стороной ладони свои губы. Виктор пересел ближе к Хасану и, увлеченные беседой, они не сразу замечают возвращение Артура, или только делают вид.

–…чертовы фанатики, разве так можно бороться с Системой! – Шепчет Виктор, тронутый только что увиденным, не смотря на то, что переживает это уже в третий раз.

– Успокойся, ты реагируешь эмоционально, как дурак. Они, по крайней мере, пытались перенестись таким образом в царствие Божие, а не на космический корабль пришельцев, скрытый от нас Луной. Из предложенных им вариантов, это не самый плохой.

– А какая разница?

– Может быть, разница в том, что после смерти ты оказываешься либо на космическом корабле, либо в царствии Божием? Хотя, конечно, они могут и не отличить первое от второго. – Хасан грустно улыбается, затем меняет тему: – И ты заметил, в этот раз пламенная речь проповедника звучала лучше, видимо, программисты исправили некоторые баги у него в голове.

Наконец они поворачивают свои лица к Артуру, застывшему, словно испуганный кролик. Хасан приглаживает свою бороду, слегка растрепавшуюся за время его отсутствия в своем теле, дружелюбно улыбается, гипнотизируя Артура своими бездонными глазами с увеличенными зрачками, затем спрашивает:

– Ну как, молодой человек, вы выучили урок? – Артур кивает, но Хасан замечает в его движении неуверенность, и решает сам подытожить произошедшее, чтобы помочь своему ученику понять и запомнить его смысл: – Смерть это не то, чего стоит бояться, от нее можно даже получить удовольствие. Намного страшнее потерять свободу перемещения своей души, заблудиться в лабиринте с кривыми зеркалами. Твои друзья всегда будут предлагать тебе нить, которая выведет тебя к свободе, тогда как враги будут опутывать тебя сетями Контроля. Заруби себе это на носу, мой мальчик, и будь внимателен. С каждым пройденным уровнем ты будешь получать все больше степеней свободы. И сейчас, чтобы перейти на следующий уровень, ты должен умереть, попутно послужив нашему общему делу.

– Но почему я, Хасан? – сбросив с себя оцепенение, хрипит Артур, и тянется трясущейся рукой к чаю, чтобы выпить его несколькими крупными глотками и смочить пересохшее горло.