Тайна черного камня - Геннадий Андреевич Ананьев

ночной охоты под свой камень, где-то вдали тоскливо крикнула цапля. И снова ни звука, только шумит водопад.

Постояв несколько минут у входа, Малыгин и Борисов вошли в ущелье, чтобы проверить службу пограничного наряда, еще вечером высланного туда начальником заставы. И почти сразу же, как вошли, услышали хриплое карканье ворон.

— Еще бы ведьму сюда, и как в сказке, — с досадой тихо проговорил Малыгин, останавливаясь. — Как сговорились. Никогда не дадут наряд врасплох застать.

Лейтенант Борисов, который впервые зашел в это ущелье и которому было жутко от черноты, окружавшей их, поднял голову, пытаясь увидеть птиц, и чуть не натолкнулся на Малыгина.

— Орут, — продолжал так же тихо говорить старший лейтенант, теперь уже обращаясь к Борисову. — Особенно когда к могиле подходишь.

— Здесь и похоронили председателя?

— Здесь.

Борисов уже слышал об убийстве Капалина и о загадочном исчезновении банды. Рассказал ему об этом инструктор политотдела майор Данченко, когда лейтенант собирался в командировку. Майор предупредил тогда: «Все, кто первый раз попадает в Подгорновку, пытаются распутать клубок. Смотри — затянет и тебя Шакирбай».

Действительно, лейтенант заинтересовался этой историей и вчера сам попросил начальника заставы майора Рудкова назначить его на проверку наряда в ущелье, о котором так много говорят.

— Наряд в конце ущелья?

— Да.

— Пошли.

3

Когда офицеры, проверив наряд, вышли из ущелья, стало уже светать.

Солнца еще не было видно, но лучи его серебрили дальние снеговые вершины гор; над одной из вершин перистые облака развернули веер, заря окрасила основание этого веера в розовый, а верх — в желтый цвет. Посветлели и горы, полукольцом окружавшие долину; отчетливо уже были видны разбросанные на склонах и хребтах высокие и стройные тянь-шаньские ели; на хребтах эти ели были похожи на ракеты, готовые стартовать в космос. Борисов смотрел на игру утренних красок и жалел, что с каждой минутой становилось все светлее и краски блекли. День входил в свои права. Теперь уже хорошо был виден участок заставы, и лейтенант долго рассматривал его, запоминая тропы, дороги, ориентиры.

Слева — полоса тальника. Это речка Подгорновка, огибающая единственную на участке гору. От речки доносился шум водопада. Дальше начинаются сплошные горы, вначале низкие, с густой порослью кустарника и редкими деревьями, затем горы поднимаются все выше и выше; на многих вершинах лежит снег. Из лощины, разрезающей горы, змеится дорога, у дороги — кустарник, за ним — речка Шалая, по которой проходит граница. Подгорновка впадает в Шалую. С другой стороны горы белеют домики села Подгорновки. Борисов сравнивал это село с теми, которые он привык видеть в тайге, на Дальнем Востоке, где он служил до этого. Там в селах — ровные ряды улиц, крытые дворы, ни одного дерева, ни даже кустика на километр вокруг — там боятся пожара. Здесь же у каждого дома большой сад. Дома беспорядочно раскинулись у подножия — в селе не было ни одной улицы.

На окраине села, почти под самой горой, крытый соломой ток с буграми желтой пшеницы. Немного левее его большим четырехугольником чернеет развалившийся глинобитный дувал, обросший кустами татарника и лебедой.

— Что это? — показывая на развалины, спросил Борисов у Малыгина.

— Кошары Шакирбая!

— Того бандита?

— Хозяином этой долины был.

Осень уже успела наложить свои краски на кустарник, росший по берегам рек, на сады, раскинувшиеся вокруг домов, на камыш, сплошной стеной обступивший большое озеро Коримдик-Куль, черневшее в двух километрах от села, сразу же за заставой. Пшеничное поле, пересекающее долину от речки Подгорновка почти до самого села, было убрано и щетинилось желтой стерней.

— Кошары Шакирбая, — проговорил лейтенант, подумав о той загадочной истории, о которой рассказал ему майор Данченко. — Так и не узнали, как банда ушла?

— Нет. Никому это не нужно…

Немного помолчав, Малыгин сказал:

— Пора на заставу, — и, не ожидая, что скажет на это Борисов, пошел по тропе.

«Что ж, на этой заставе сделано вроде бы все, — думал Борисов, шагая за старшим лейтенантом. — Комсомольское собрание проведено; секретарь проинструктирован; лекция прочитана; служба нарядов проверена, ну и… все. А любопытно, почему не задержали банду? Даже следов не обнаружили. Майор Данченко говорил, что многие пытались распутать клубок. Да, загадка».

— Кто ни приедет — сразу в ущелье, — как будто угадав мысли Борисова, заговорил Малыгин. — Каждый со своей версией: потайной ход, пещера. Искали многие.

— Ну и что?

— А-а-а! — Старший лейтенант махнул рукой. — Ерунда все это. Делом заниматься надо.

Но лейтенант Борисов не обратил внимания на эту реплику, он продолжал расспрашивать о том, кто пытался узнать о банде, каким путем шли поиски. Малыгин отвечал неохотно, но подробно. В ущелье, по его словам, был изучен каждый камень.

— А что за водопад под горой?

— Валун поперек реки.

4

— Наряд, товарищ майор, проверили. Нарушений нет. Бдительно службу несли, — доложил старший лейтенант начальнику заставы майору Рудкову, когда они с Борисовым вошли в канцелярию.

— Хорошо, иди, Вениамин, отдыхай. После обеда проведешь занятия и будешь высылать наряды, — выслушав Малыгина, сказал начальник заставы.

Снимая ремень и пистолет, Борисов смотрел на майора Рудкова. Тот сидел, перекинув одну руку за спинку стула, другой поглаживал выцветшее с чернильными пятнами зеленое сукно стола. Держался он спокойно, уверенно. Лицо его было пухлое, как лицо ребенка, но загоревшее и обветренное, и брови, выцветшие на солнце, казалось, были посыпаны пылью. Они придавали лицу майора едва приметную безразличность. Борисов обратил на это внимание еще при первой встрече. Особенно безразличное выражение казалось странным, когда майор улыбался или горячился.

Старший лейтенант вышел. Рудков, все так же поглаживая зеленое с чернильными пятнами сукно, обратился к Борисову:

— Вам, лейтенант, тоже кровать приготовлена. Дежурный покажет.

— Хорошо. Только я бы хотел поговорить с вами о заместителе. Вроде все верно он делает, только как-то без души…

— Я с ним не первый год. Хороший он офицер. Но вот в одном не повезло ему: девушка не приехала с ним. Вначале: «Университет закончу». Теперь: «Не знаю». Пишет, а не едет. Тяжело переживает это. А ведь он спортсмен: самбо, конный, гимнастика… В училищной самодеятельности пел. — Майор улыбнулся, вспомнив, как впервые после училища Малыгин прибыл на заставу. — Горяч был вначале, подавай ему нарушителей, и все тут. А их нет. Так он легенду о нашем озере записал. Любопытная, Хотите — в трех словах расскажу. А впрочем, у меня есть экземпляр записи.

Майор Рудков достал из ящика стола несколько страниц, исписанных размашистым почерком, и начал негромко читать:

— «Хозяин этой долины богатый и уважаемый всеми бай Биндет был в дружбе со своим соседом — не менее именитым и богатым Курукбаем. Биндет не кочевал, зимой и летом люди