Коварная ложь - Паркер С. Хантингтон

– Да, хозяин. Он свяжется с нами, как только что-то найдет, хозяин. Могу я сделать еще что-нибудь для вас, хозяин? Помассировать руки, хозяин? Покормить с ложечки, хозяин? Записать на ежегодный осмотр простаты, хозяин?

– Замечание принято и проигнорировано. – Я свернул файлы по Сингапуру и открыл папку по Гидеону. Пробежался взглядом по торговым данным «Уинтроп Текстиль», пытаясь понять, что мне в них не нравится.

Делайла вернулась к своему огромному письменному столу бренда «Парниан», который мы переправили сюда через несколько дней после встречи с командой дизайнеров.

– Шантилья просила о встрече, и прежде чем ты попросишь меня передать какие-нибудь сообщения, нет. Я не твой секретарь.

Проигнорировав ее последние слова, я выдавил:

– Скажи ей нет.

Я закрыл документ, зная, что ничего не найду, если уж Комиссия ничего не нашла. Прежде чем я успел остановить их, мои пальцы набрали адрес «Инстаграма» Эмери. У нее было три подписчика, ник @TheInaccessible, куча постов со словами, которые, я был уверен, просто не существовали, и биографией, где было написано «сотрите здесь, чтобы прочитать мой стат ус».

Помимо этого – никаких ее фото. Единственная двадцатидвухлетняя девица на этой земле, которая никогда не делала селфи.

Мать вашу, идеально.

Мне пришло в голову, что я ничего не выиграю от дружеских заигрываний с Эмери. Ничто из того, что я могу сказать или сделать, не заставит ее отступить. Она не создана для того, чтобы отступать перед вызовом. Чтобы выиграть пари, она бы вырезала себе печень и продала ее на черном рынке.

Делайла защелкнула крышку йогурта и указала на меня ложкой.

– Я начинаю думать, что слов «я», «не», «твой», «секретарь» нет в твоем словаре. Кроме того, она ждет у двери.

– Мне уже кажется, что ты подыскиваешь слова, чтобы поиметь меня. Мать твою. – Потерев лицо, я посмотрел на часы и вышел из словаря, замаскированного под аккаунт в «Инстаграме». – Как долго она там ждет?

– Пятнадцать минут. Я хотела, чтобы она попотела, – Ди сунула полную ложку йогурта в рот со всей грацией свиньи, – она одета так, будто хочет от тебя чего-то, и это не повышение.

– Подожди еще пятнадцать минут и впусти ее.

– Я не твой секретарь, – повторила Делайла с улыбкой на лице.

Она поставила свой йогурт, подошла к двери и впустила Шантилью без тех пятнадцати минут, которые я требовал. Затем села в свое огромное кресло с откидной спинкой и не потрудилась скрыть веселую улыбку, наблюдая за тем, как Шантилья переводит взгляд с меня на нее и обратно.

Шантилья стояла у двери. Улыбка сползла с ее лица, когда она поняла, что я не собираюсь приглашать ее войти.

– Эм-м-м… – Она улыбнулась шире, пока не стала похожа на Джека Николсона в роли Джокера, и присела в кресло перед моим столом.

(Для справки, Хит Леджер был лучшим Джокером, и я уничтожу всякого, кто будет спорить со мной по этому поводу.)

– Это не ваше кресло, – огрызнулся я, вынимая телефон, чтобы отправить сообщение Дурге.

Бенкинерсофобия: Ты куда-то пропала. Все в порядке?

Боже, я вел себя, как малолетка, который хочет в первый раз попробовать киску. Откровенно говоря, Дурга легко могла быть искусственным интеллектом, играющим со мной в игры, но она также была единственным в моей жизни, что можно было бы назвать «отношениями».

Три года напряженных разговоров допоздна и секс по телефону.

Мне было не все равно.

Окей?

Засудите меня. Развесьте объявления. Объявите об этом всему миру.

Мне, мать вашу, было не все равно.

Шантилья вскочила, споткнувшись, пока выбиралась из кожаного кресла.

– О, я думала… Оно стояло пустое.

– Это кресло Роско. Он как раз отошел попить водички, – я повернулся к крысе перед письменным столом Делайлы, которая стояла, подняв заднюю ногу и похлопывая себя по заднице, – не так ли, Роско?

Делайла фыркнула, когда Роско не пошевелился.

Засранец.

Я наконец уставился на Шантилью.

– Вы кто?

Выражение ее лица напомнило мне то, с которым я оставил Эмери несколько ночей назад: она хватала воздух ртом, будто китовая акула.

– Я руководитель команды дизайнеров?

– Вы уверены?

– А?

– Если вы руководитель моей команды дизайнеров, значит, вы руководитель моей команды дизайнеров. Ради бога, не произносите это с вопросом на конце. Мне за вас стыдно.

– Я, я… Да, я – руководитель команды дизайнеров. Мы встречались на собрании дизайнеров несколько недель назад. Меня зовут Шантилья.

– Зачем вы тут?

Она поиграла тонкой бретелькой своего короткого платья.

– Нам нужно ввести в команду нового члена. Салли вышла на пенсию несколько месяцев назад, а Мэри-Кейт ушла в декрет на время этого проекта. Нагрузка слишком велика для двух руководителей, одного сотрудника и двух стажеров. В нашем последнем проекте было задействовано шесть человек, и здание там было вполовину меньше.

– Хорошо, – я махнул рукой, чтобы заставить ее замолчать, и вернулся к письму от поставщиков из Сингапура, – наймите еще одного младшего сотрудника.

Шантилья все еще стояла передо мной, не в силах понять намек, напоминая мне одного из тех идиотов, что отвечали на мои односложные письма простынями параграфов.

– Мы заказали напольное покрытие статуарио для всех вестибюлей и лифтов. Цена оказалась выше, чем мы ожидали, поэтому рамки бюджета стали жестче.

Я прикрепил к письму картинку с изображением среднего пальца и ответил на предложение поставщика одним словом: «нет». Я скорее вымочу свой член в лидокаине и пойду в бордель «две по цене одной», чем заплачу за некачественную сталь втрое больше отраслевого стандарта.

Дурга ответила. Наконец-то.

Дурга: Дело не в тебе. Есть тут один парень.

Я сдержал проклятие, зная, что меня услышат. Не то чтобы мы с Дургой соблюдали целибат эти три года, но это не значило, что мне нравилось слышать о каком-то другом парне.

Бенкинерсофобия: Он слабак. Брось его.

Дурга: Ты не знаешь, что я собиралась сказать… Бенкинерсофобия: Мне плевать. Он мне не нравится.

Дурга: Для справки, он придурок.

Бенкинерсофобия: Но ты его хочешь.

Ее молчание выводило меня из себя.

Бенкинерсофобия: Ответ очевиден.

Дурга: Да? И какой же?

Бенкинерсофобия: Вычеркни этого придурка из своей жизни. Переключись на парня, который тебя заслуживает.