Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

В этой войне не было формального объявления.

«Пограничный инцидент» произошел в Гляйвице, германской территории вблизи польской границы. Сотня с лишним немцев, одетых в польскую военную форму, «напала» на радиостанцию, зачитала свое «воззвание» в прямом эфире, а затем отступила, оставив еще теплый труп одетого в польскую форму бывшего узника концлагеря.

Адмирал Канарис участвовал в этой постановке с самого пролога. Генерал-майор Эрих фон Манштейн, начальник штаба Южной группы войск, отвечавший за планирование польской кампании, выдвинул идею начать войну с фальсифицированной провокации и предложил, чтобы нападение осуществил абвер при участии трех штурмовых батальонов солдат, переодетых в польскую военную форму. Мнимые «поляки» должны были «вторгнуться в Германию», устроить стрельбу в районе Гляйвица и исчезнуть, дав Гитлеру повод для «отражения и преследования» польских агрессоров.

Абвер уделил самое серьезное внимание подготовке операции. Подполковник фон Франкенберг сформировал подразделение, названное «учебкой Франкенберга», из 364 солдат штурмовых подразделений абвера, а старший сержант Кучке подобрал комплекты необходимого обмундирования и амуниции.

Но в 15.00 17 августа Гитлер отнял подготовку coup de main[62]у абвера и передал ее СС Генриха Гиммлера. Когда Канарис спросил о причинах, Гитлер ответил:

– Я решил раз и навсегда исключить возможность того, чтобы действия вермахта могли быть истолкованы как провокационные.

Абвер все же продолжал помогать в подготовке операции. Вскоре после полуночи 19 августа сержант Кучке на двух грузовиках доставил со складов абвера в Бреслау обмундирование и в Оппельне близ Гляйвица передал его эсэсовцу по фамилии Рац. Подполковник фон Франкенберг дал Рацу список абверовцев, отобранных для операции, но получил ответ, что они больше не нужны. Рейхсфюрер Гиммлер решил использовать только своих эсэсовцев.

Рано утром 1 сентября адмирал Канарис услышал по радио, что подготовленная им военная форма была использована накануне вечером с 20.00 до 20.07. С 4.45 началась акция «горячего преследования».

Хотя абвер и лишен был возможности участвовать в этой «специальной операции», осталось еще много других. План польской кампании предусматривал молниеносное вторжение в центральную часть Польши, прежде чем поляки успеют провести мобилизацию. В осуществлении этих планов абвер играл решающую роль. В его задачи входило также предотвращение взрыва поляками мостов и разрушения дорог, необходимых для успешного наступления вермахта.

Еще в апреле Канарис получил от генерала Вильгельма Кейтеля задание подготовить базу для вторжения и быть готовым к 25 августа. Полковник Эрвин фон Лахузен-Вирремон, начальник второго отделения абвера, сформировал из фанатичных местных немцев 16 боевых групп для обеспечения успешного продвижения вермахта по Польше.

В эту армию отщепенцев входили и группы «саперов». Перед ними была поставлена задача внедриться в польские подразделения, которые должны были минировать мосты и дороги перед наступающими немецкими войсками, и делать вид, что они ставят мины и фугасы, тем самым оставляя коммуникации невредимыми. Команды «Гёргей» и «Бисок» переправляли оружие и взрывчатку для подготовки взрывов на польских ключевых оборонных объектах, которые нельзя было разрушить с воздуха. Были и другие группы, обозначенные разными буквами алфавита, чьей задачей было разрушать взлетные полосы, мосты и железные дороги, резать телефонные и телеграфные провода и, наоборот, предохранять от разрушения мосты, необходимые наступающим немецким частям.

Все они были готовы к указанному сроку. 15 августа Верховное командование вермахта в оперативном задании указало объекты на территории страны, с которой Германия тогда еще находилась в мирных отношениях, и поручило адмиралу Канарису задействовать эти боевые группы за двенадцать часов до начала войны.

В четверг 24 августа в 12.30 подполковник Адольф Хейзингер, начальник оперативного отдела Генерального штаба, сообщил Канарису, что фюрер назначил вторжение на 4.15 утра в субботу 26 августа. В 20.30 того же дня капитан Гедке, один из помощников Хейзингера, передал по телефону приказ ввести в действие диверсантов в 20.00 следующего дня.

Боевым группам были срочно отправлены соответствующие приказы, только для того, чтобы быть отмененными вечером 25-го, когда большинство групп уже находились на сборных пунктах. Гедке позвонил в абвер и сообщил, что фюрер из политических соображений отложил вторжение, и добавил:

– Вы должны сделать все, что в человеческих силах, чтобы остановить ваши боевые группы.

Хотя был уже поздний час, абвер сумел остановить все свои боевые группы, кроме одной, отправленной, чтобы занять Яблунковский перевал в Бескидах, через который проходил железнодорожный путь из Словакии на станцию Мосты и далее в польскую Силезию. Следуя первоначальному приказу и не зная об изменении планов, «потерянное» подразделение в 00.01 26 августа открыло огонь и, разгромив превосходящие польские силы в Мостах, заняло станцию и перевал в ожидании немецкой дивизии, продвижение которой диверсанты должны были обеспечить. Но немцы, конечно, не появились. В недоумении командир боевой группы лейтенант Альбрехт Герцнер спросил у взятого им в плен польского полковника:

– В чем дело? Разве Германия с Польшей не воюют?

– Говорю же вам – нет, – ответил поляк. – Если не верите, можете сами убедиться.

– Как?

– Позвоните на свою базу.

И действительно, телефонная станция работала. Герцнер дозвонился в городок Жилина в Словакии, где находился его командный пункт, и услышал от взволнованного офицера дивизионной разведки, чтобы он немедленно все бросил – и пленных, и трофеи – и немедленно возвращался в Жилину, пожалуйста, как можно скорее.

Было слишком поздно. Герцнер уже выиграл свою войну.

Этот инцидент был лишь незначительной частью последовавшего вскоре грандиозного конфликта, но он имел историческое значение. Это абвер Канариса в действительности первым открыл огонь во Второй мировой войне ровно за 6 дней, 4 часа и 44 минуты до ее начала в 4 часа 45 минут утра 1 сентября 1939 года.

Поначалу казалось, что эта опрометчивая акция боевой группы встревожит поляков и побудит их ускорить мобилизацию, и поэтому Канарис боялся, что Гитлер накажет его за неудачу. Когда же инцидент прошел фактически незамеченным и поляки не предприняли никаких мер, он официально объявил благодарность этому подразделению и лейтенанту Герцнеру[63].