Гармония преображения - ПАВЕЛ Григорьевич Деркульский

тут оформилось сознание, целенаправленно просящее нечто для кого-то из молящих так даже рассуждать немного несерьёзно — в случае животном здесь следует ждать рёв страдальца, не понимающего, как же выбраться из столь нешуточной перипетии и вновь вернуться в мир простых запросов и ответов, где можно просто есть и бегать размножаться. Там где моления на палку или камень, которым был присвоен образ, выдуманный изначально, тут следует подумать о другом. Образ, способный как-либо ответить на моления своим участием рождает жизнь, но выдуманные пугала, какими бы там свойствами не наделяла всё это фантазия молящихся, подобными страшилками как были, так и остаются — тут сколько не старайся, а за грань отпущенного не уйдёшь. Другое дело если кто-то из уже проживших и пожелает воспользоваться таким образом выдуманного и порождаемого фантазией пугала для удовлетворения своих возникших и далеко не лучших интересов. И здесь, если попытаться присмотреться, можно обнаружить далеко не столь уж мало любопытнейших нюансов. Прежде всего, пугало, названное богом, на которое проводятся моления — это одно, обычно у таких раскрашенных страшилок и история не столь уж малая, уходящая во времена почти что первобытные, да и моления такого рода чаще всего передаются именно семейственно, то есть религии такие если и распространяются, то именно наследственно. Если не брать в расчёт поклонений дьяволу, где чаще всего за основу берётся изображение именно козла, и распространение поклонения если и идет, то скорее по принципу личного-индивидуального противопоставления в жизни тому, что делают другие, то прочие образы из которых большинство обычные церкви скорей всего способны назвать демоническими, как раз этим и отличаются, что чаще всего распространяются по принципу — наши предки подобному поклоняются, вот и мы поклоняемся. То есть, образ пугало со всеми приписанными ему выкрутасами создаётся давно, уж во всяком случае задолго до тех, кто на определённом периоде совершает свои ритуалы своего, и как тут втиснуться, сконцентрировав на своём посмертном образе последствия подобного ритуала пока не очень понятно. На данном фронте более приемлемой выглядит ситуация, при которой само порождение такой фантазии, оформившейся в виде подобного пугала, уже происходила не без стороннего участия такого вот, некогда жившего, скончавшегося, не достигнув в развитии духовном слишком высоких результатов, но увидевшего в подобном сотворении божка для убогих сознанием возможность наполнять образность свою столь желанным свечением. Один вопрос, что за Свет при подобных выкрутасах будет наполнять образ подобного рода? Сколь наполнит такое Светом, огнём, всё равно — ведь подобные молитвенные отщепенцы обычно крайне бедны на молящихся, да и образ, что даруется таким молящимся при их молении — каким образом такое отразится на образе кого бы то ни было, кто бы ни пожелал подобным воспользоваться? Здесь, кстати, можно вернуться к накладыванию собственного образа, тенью ложащегося на то, что создашь. Такая палка или камень, согласно фантазии молящегося на нечто подобное наделённые каким-нибудь особым могуществом, по сути своей, то же творчество, образ создававшего должен оставаться на том, что оказалось подобным образом создано. Но это сразу же намекает и на обратный эффект — если даже у такой палки или камня нет в основателях образа из демонических, творившего всё это целенаправленно и помогавшего неким сторонним воздействием возникновению такого рода религии, сам подобный вариант результата чьих-либо молений должен по определению порождать, с одной стороны, как результат концентрации такого света жизней, возникновения чего-либо безликого, но пылающего, с другой стороны, стороны возвращение подобного пламени тем, кто потрудился над творением подобного, а это уже намекает уже на тот самый обратный эффект — принятие образа тем самым адским горением-пламенем, о котором так много и самым разным образом сказано. То есть, творцы таких демонических палок горят в Свете молений обращающихся к подобному? Что ж, впечатляет. Но что тогда там с Иисусом? Когда сотворивший образ несёт такой ответ за сотворенный образ, что же там тогда с теми, кто молится на распятие? В чём тут вина тех, кто видит в подобном спасение? Или тут важное значение имеет направленность мысли — Иисус, на кресте ли, или не на кресте, это всё же не пугало, тут, скорее, намёк на некое начало как раз неких формул добра? Ну, ладно, развернём полотно — молится на распятие дело не просто обычное, распятие чуть ли не у каждого на шее висит. Если касаться вопроса построения образа, то какого именно образа, и что же за след от образа участвовавшего в подобной постройке при таком понесёшь отпечатком? Да ещё когда подобный результат в процессе моления богом назвал? (Кстати, а именование богом это признание состоявшегося результата такого творения? Или лиши обращение к желательному, мол, пусть станет? Минору из храмов у православных никто не изгнал, так что ситуация может рассматриваться как двойственная.) Теперь представим образ, который по результату должен возникать перед Высшим Обличием. Что могут породить моления на изображения распятого трупа на кресте, висящего с дырками на теле свесив голову на строну и не смотрящего в глаза ни одного из молящихся? Образ Иисуса, теперь всем знакомый, с открытыми глазами, как-то спонтанно быстро распространился во времена распространения картин средневековья, а до этой поры? Евангелие говорит о появившемся теле с дырами от того самого распятия, но оно хотя бы общалось с этими самыми учениками и ни один не жаловался потом на отсутствие взгляда. Наполнение светом и вознесение, всё это здорово звучит в описании страждущих, а там, где подобному телу проступать после подобных молений, там что за образ, наполненный светом молений молящихся верующих должен возникнуть как результат? При этом каждый твердящий молитву участие духом и образом принят в создании чего-то такого, что, как результат, после всех таких трудов получилось. Вот и гадай теперь, в огне результат такого творчества, или всё же, согласно наполнению Светом и вознесению, этим самым Светом объят, и от того, уверовавшие и молившиеся тоже частицей Свет подобный частью духовного облика своего от такого своего центра молений всё-таки переняли?

Напомнить себе про важность присутствия взгляда со стороны объекта, в сторону которого и происходит моление? Возможно подобное было бы немаловажно. И здесь полезно было бы воскресит в памяти, что распятие, да и изображения довольно многих святых ни на кого не смотрят — подумать об этом, возможно, не помешало бы. (у демонического творчества обычно с глазами смотрящими даже избыточное изобилие, только глаза эти зачастую не всегда человеческие) И тут вопрос любопытный вроде бы в самую пору задать — а через только