Не надо, папа! - Эпсилон Тукана

которое можно было использовать без опасения быть взорванным изнутри.

Обито вышвырнул из измерения Камуи Белого Зецу. Тот поднялся на четвереньки, неторопливо выпрямился.

— Твой выход, — бросил Обито.

Зецу ухмыльнулся. Его глинистая плоть трансформировалась и обретала окраску. Лицо скрыла маска с концентрическими кругами и прорезями в виде томоэ. Тело покрыла темная одежда. Идеальное хенге, которое невозможно отличить от оригинала даже с помощью додзюцу.

— Сарада на десять часов.

— Понял, — ответил двойник ему в тон.

Обито ушел в измерение Камуи и вынырнул наружу совсем в другой стороне, чтобы у Сарады было меньше шансов с ним пересечься. Наживка была заброшена. Теперь можно было всецело предаться бою с джинчурики. Слишком надолго он оставил без присмотра Хачиби и Кьюби со своими козырями в щупальцах.

Обито сложил печати. Четыреххвостый и Треххвостый уже были в режимах биджу. Настало время и оставшихся джинчурики. Плененные, они стали высвобождать бешеное количество чакры, подобно Санби и Йонби. Толчок в сторону Шестихвостого. Он испустил едкую кислоту и, сменив форму, выскользнул из щупальцев.

Осьминожья плоть плавилась от кислоты. В другом месте ее растапливала лава Йонби — тоже освободился: Восьмихвостый не в силах терпеть боль выпустил его сам. Наруто, не желая отпускать пленников на свободу, прыгнул на Четыреххвостого с расенганом.

Джинчурики Йонби кувыркнулся в воздухе и ударил всеми лапами в землю. Лава, которую пользователь мокутона скрыл за пластами почвы, все еще была внизу. Вызвать на поверхность. Усилить. Любимая комбинация против Наруто: дождаться, пока он очутится в воздухе, и сотворить у него под ногами ад. Обито доставляло редкостное удовольствие наблюдать, как в уверенном взгляде Наруто в один миг расцветают растерянность и страх.

Лава проступила наружу. Йонби влил в нее больше чакры.

Извлекать биджу из оплавленного до костей джинчурики должно быть проще.

Взрыв!

Картинки из разных полей зрения сливались в одну систему.

Хачиби протянул могучие лапы, и Наруто вместо лавового потока упал прямо к нему в ладони. Огненная волна выплеснулась в воздух. Восьмихвостый отвернулся, жалобно скривив свою бычью морду. Лава обожгла ему руки.

Больно тебе. Что же, Хачиби… Кьюби. Долго вы не продержитесь.

****

Сарада признавала, что искать Мадару без Карин или Наруто было непросто. Мерзавец прятался. Ему не было необходимости торчать совсем рядом со своими марионетками, как и Пейну. Он бросил на передовую джинчурики, а сам скрывался от ее додзюцу в гуще леса.

Тензо остался с ребятами, а они с Какаши-сенсеем метались по лесу вслепую в поисках Мадары. Призывные псы разбрелись по острову, но вот много ли было толку от них в поиске человека, который свободно шагал через изнанку пространства и появлялся, где ему вздумается?

— Он полагает, что спрятался, — процедила Сарада. — Сейчас можно застать его врасплох.

— Не факт. Джинчурики видели, что мы ушли в лес. Мадара знает, что мы его ищем.

— Какаши-сенсей, вы помните о моей просьбе?

— Да. Черный Зецу… Я наблюдаю.

— Спасибо.

Мельтешащий полуцветной мир поблек и окрасился оттенками багрового: это шаринган выхватил размытый очаг чакры вдалеке. Сарада резко сменила направление и активировала Мангеке.

Это он.

Какаши-сенсей молча свернул за ней.

Орочимару внутри затаил дыхание. Фокус Канрен беспорядочно врезался в грубую кору деревьев и тонкие листовые пластинки. Очаг маячил слишком далеко. Канрен — не бьякуган. Нужно было подобраться поближе. Мадара не пытался уйти от них. Не чувствовал присутствия? Или уже давно почувствовал, но готовился к битве?

Риннеган. Какую силу дает риннеган? Насколько это улучшает его восприятие?

Сарада оторвалась от Какаши-сенсея. Последний рывок. Фокус Канрен прорвался сквозь десятки метров, разделяющие ее и Мадару, проник в плоть… Горячее сердце, трудолюбиво качающее кровь. На мгновение Сарада ощутила странное нехорошее чувство. Жажда убийства… Ее собственная? Или Орочимару?

Она, не раздумывая, пустила чакру в сердце своего врага. Много чакры. Не жалея. Глаза с опозданием в доли секунды пронзило болью. В прошлый раз ему удалось выжить… Но на этот раз она не позволит.

Голова закружилась. Сарада споткнулась, но успела перегруппироваться и благополучно приземлиться на корточки в мокрый папоротник.

«Много же ты чакры влила в эту технику», — заметил Орочимару.

Вдалеке послышался шорох, треск ветвей и мелкие глухие шлепки. Это падали на землю ошметки тела Мадары. Импульс Канрен был настолько силен, что разорвал его на куски.

Будь ты хоть трижды живуч. После такого тебе не выжить!

Какаши-сенсей догнал ее.

— Помощь нужна?

— Нет.

Сарада вытерла кровь с щеки и посмотрела на свои ладони. Какие-то непонятные темные пятна… Какаши-сенсей ушел вперед, проверить труп. Понял, что она применила технику.

Голова все еще кружилась. Сарада выдохнула. Мокрый пахучий папоротник казался соблазнительным. Хотелось лечь в него, вдыхать прохладные запахи и засыпать. Чувствовать, как приятно тает боль…

«Не расслабляйся. Еще Черный Зецу».

Знаю.

Присутствие за спиной. Сарада ощутила его слишком поздно. Она резко развернулась, но черный штырь успел пробить ей плечо и пригвоздить к дереву. Острая боль прокатилась по руке. Пальцы в перчатках сдавили горло. Сарада увидела прямо перед собой белую маску и два разноцветных глаза в прорезях.

Подменил себя?

Это было похоже на издевательство: пялиться прямо в лоб Мадаре, в кои-то веки настоящему, материальному, и быть неспособной использовать Канрен. Откат давал о себе знать.

Чуть времени, чтобы глаза чуть расслабились… Черт. Черт!

Штырь был необычный. Его настолько плотно пропитала чакра, что он буквально бился током, хотя отдавал скорее оттенком жара. Не райтон — не та стихийная склонность. Чакра вырывалась из стержня и обретала воплощение цепей. Ребра сдавило. Стало труднее дышать. Цепи опутали тело — не шевельнуться.

В руке Мадары появился новый прут. Выращивал их из себя?

Сволочь…

Он снова замахнулся.

Ненависть к врагу и едва ли контролируемая злоба прибавляли сил: дар проклятого рода — шаринган — искал себе подпитку в эмоциях. Где-то внутри бился Орочимару, но даже если бы Сарада и решилась принять его помощь, возиться с ментальной печатью было некогда.

Ток чакры в теле сбивал проклятый стержень.

Боль в плече и глазах, человек с лицом, сокрытым белой маской, возвращали ее к моменту пробуждения Мангеке. Возвращение из мертвых, схватка с Анбу… Рождение в этом отрезке времени когда-то давно, еще во времена генинства поколения родителей, и возможная смерть сейчас неожиданно наложились друг на друга.

Шаринган, надрывно пробиваясь через слепоту, считал движение: Мадара метил в горло. Сарада вновь активировала