Расколотое небо - Кори Маккарти

Пусть сейчас ее стойкость ничего для Пиппина не значит, но она все равно решила его подбодрить.

Адриен и несколько техников покатили всю капсулу к выходу и остановили на краю. Чейз оглянулась на Пиппина и увидела, что он тоже не получает удовольствия от давящего ощущения полуподвешенного состояния.

– Ладно! – заорала Чейз в оглушительном шуме, глядя в обрывки облаков. Ветер прочесывал ей кожу и волосы, дышать было трудно. – Ладно, давайте уже!

Капсула с лязганьем вывалилась из «Геркулеса». Стремительное падение затерялось в щелчках чего-то, происходившего в металлической раме. Они падали, падали, падали… и Чейз уже начала дышать слишком часто. Пиппин крикнул: «Чисто!» – и она дернула ручку катапульты. Они вылетели из капсулы: два соединенных кресла мотало в падении. А потом парашют раскрылся, поймал ветер – и рывком перевел их в медленный спуск.

– Пиппин! Ты как?

Он ответил длинным ругательством.

– По-моему, все работает.

Она наблюдала, как далеко внизу капсула раскрыла свой собственный парашют. Она ощущала кресло под собой и парашют сверху, надутый и плывущий по ветру. Земля стала более четкой и детализированной. Крошечный домик стоял в углу одного поля, по центру другого шла грунтовка. На поле паслись коровы.

Она обернулась назад и увидела, что Пиппин бледен.

– Ты как?

– Великолепно!

Его ответ звучал язвительно.

– Мы опустимся, и нас подберут. Проблем нет.

Она на секунду прикусила нижнюю губу и вспомнила, что Кейл требует, чтобы она поговорила со своим ОРП. Сейчас.

Она выталкивала из себя слова, которые отчаянно сопротивлялись.

– Не знаю, что тебе сказать, Пиппин. Ты смотришь на меня так, будто я могу сделать что-то такое, что все исправит, но я понятия не имею, что. Мне это совершенно не дается, – призналась она.

– Это так, – ответил он.

Тут ее осенило:

– Но и тебе тоже.

Пиппин не ответил. Чейз настолько привыкла к тому, как двигатели «Стрикера» заглушают весь мир, что ветер напомнил ей поднесенную к уху морскую раковину. Она слышала его шепот и давление, эхо тишины.

– Ты влюбился в Тристана? Все из-за этого?

Пиппин рассмеялся – печально.

– Ты, конечно же, подумала, что я ухлестываю за твоим парнем.

– Эй, он не мой парень. Я… я просто пытаюсь пройти испытания.

– У тебя идут изменения личности, – сказал он. – Хочешь разговаривать. Занимаешься планированием с Сильф.

– А как насчет твоей личности? – Она изгибалась, пытаясь лучше его увидеть. – Ведешь себя так, будто от новости, что ты гей, у меня голова должна была взорваться. Экстренное сообщение, Пип. Я знаю. Я уже много лет как знаю.

Теперь это у него был такой вид, будто в него попала бомба. Брови поднялись к волосам, губы собрались в трубочку.

– Откуда ты узнала?

– Чутье. Или еще что. И я молчала, потому что видела: тебе не хочется устраивать из этого событие. Я решила, что ты об этом заговоришь, когда будешь готов. – Она немного подождала, но он все равно оставался каким-то притихшим. – По-моему, больше никто не знает. Скрывай это сколько захочешь.

– Да, конечно же, все об этом знают, Чейз. Люди обычно на такие вещи обращают внимание. И все видят, что я в него втюрился. Мне от этого тошно.

– Ну а я не вижу. О ком ты?

– Ты не видишь, потому что живешь в шоу с названием «Никс».

Его тон был скорее обиженным, чем ехидным, но ее эти слова все равно задели.

– Эй! Я ведь стараюсь!

– Не расстраивайся. Вспомни: мне не разрешается задавать вопросы про твоего папу. И про твое детство. И про твою маму. Или почему ты ведешь себя так, будто в каждом полете тебе необходимо доказать, что ты самый уникальный и выдающийся пилот «Звезды».

Ветер усилился и отнес их чуть в сторону.

– Ты не лез мне в душу, а я не лезла к тебе. – До этой минуты такое казалось ей вполне естественным. – Так делают лучшие друзья.

– Так делают замкнутые люди. Клянусь, это – единственное, что у нас с тобой есть общего.

– Тогда чего ты боишься? Мы же не в армии гомофобов конца прошлого века! Кейлу это вообще неинтересно.

Она попыталась посмотреть ему в лицо, но ее страховочные ремни были слишком туго натянуты – ей было слишком тяжело дышать.

– Я не боюсь. И не стыжусь, – ответил Пиппин. – Я просто не готов. И все было нормально, я со всем сам справлялся, пока он не заявился заигрывать и все время меня трогать.

Это точно не Тристан. Он с Пиппином не заигрывал. Она была в этом уверена. И тогда в «Звезде» оставался всего один новый человек…

– Ты влюбился в Ромео? Но он же такой…

– Гетеросексуал?

– Я хотела сказать «бабник», но – да. – Она попыталась все осмыслить. – Так. Черт! Пиппин, это действительно настоящая проблема.

– Точно.

– И почему ты так и не сказал?

– Потому что мне неловко. Я же должен быть умнее! – Они молчали так долго, что Чейз снова услышала ветер. Когда Пиппин снова заговорил, его голос был мягким, но в то же время уверенным. – Он из Квебека. Он говорит по-французски без английского акцента, хотя это не его первый язык. Ты знаешь, какая это редкость? – Он говорил все быстрее. – Он вечно со всеми заигрывает, но на самом деле он порядочный, клянусь. Мы много времени проводим вместе. Я знаю, ты считаешь его идиотом.

Их полет замедлялся: парашют останавливал падение.

– По-французски он намного симпатичнее. – Пиппин издал протяжный звук, который был не простым вздохом. – И раз уж мы стали говорить откровенно, Тристан Рутер в тебя влюбился. Браво, пилот! Тебе надо подобрать корзинку побольше, чтобы хранить все похищенные сердца.

Чейз перекинула руку через подлокотник. Земля казалась особенно далекой тогда, когда она к ней тянулась.

– Откуда ты знаешь?

– Когда вы оказываетесь в одной комнате, вы – как магниты. Вы летаете, как будто любовью занимаетесь, из-за чего становится очень неловко и Ромео, и мне. Большое за это спасибо. А когда после того случая с беспилотником ты лежала в ангаре и я думал, что у тебя смерть мозга, Тристан в меня вцепился. Словно он был так же испуган, как я, – а я был чертовски испуган.

Внезапно любовь перестала быть чем-то туманным и ненужным. Она стала ясной, когда Чейз представила себе Тристана и Пиппина… представила себе, как их испугала. Ясной. Ей захотелось вернуться к прежней надежной бесчувственности, но внезапно оказалось, что она понятия не имеет, как это сделать.

Она застряла в неравнодушии. Господи!

Через несколько секунд они жестко приземлились на раскисшем поле. Чейз расстегнула ремни и протянула Пиппину руку, чтобы помочь встать.