Исчезающие в темноте. Кольцо бессмертной - Наталья Тимошенко

– Смерть? – догадался Марк.

Эвелина кивнула.

– Значит, Смерть была одной из вас? Но почему теперь она вас не видит и боится?

– Смерть не боится, – покачала головой Эвелина. – Боится та душа, в которой она живет, потому что она слаба, а слабые всегда боятся сильных. Смерть нас просто не видит.

– Но как так вышло?

– Когда Смерть начала переводить души в Забвение вместо того, чтобы возвращать их в Бездну, мы, оставшиеся тринадцать, тоже решили действовать. Для начала отделились от общей Бездны и перестали вселяться в людей, поскольку, как я уже говорила, живя в теле, мы не помнили о существовании Бездны и не могли в должной мере противостоять Смерти, боялись, что однажды она переведет и нас. Создали тринадцать колец, чтобы по ним всегда отслеживать друг друга и знать, если с другим случится беда. Смерть была самой сильной из нас, поэтому даже общими усилиями отправить ее в Забвение мы не смогли. Все, что нам удалось, это сделать так, чтобы она не могла существовать обособленно, но и не могла вселиться в младенца. Мы лишили ее «оболочки». Грубо говоря, она стала призраком души. Чтобы переводить души через Рубеж в Забвение, ей теперь нужно жить в другой душе, да и то не всякая подойдет…

– А только та, которая сама родилась от Света и Тьмы, Жизни и Смерти, Черного и Белого, – закончил за нее Марк.

Эвелина кивнула.

– С такой дочерью, как Сонечка, рано или поздно ты должен был это узнать, – улыбнулась она. – В общем, это что касается Смерти. Отделив ее от общей Бездны, мы усложнили ей существование, но и сами, отделившись от нее, тоже требовали человеческих жертвоприношений, иначе быстро угасли бы. Когда человек умирал на жертвенном алтаре, силы его души делились между нами поровну, Смерти она не доставалась, в Бездну не возвращалась. Отсюда и пошла вера в нас как в богов, ведь богам всегда нужны жертвы. Конец тебе известен. Постепенно люди стали забывать нас, мы начали терять силы. Потому что ни на чем, кроме страха перед нами, их вера не держалась. Помогать им мы не могли, а настоящие боги должны как наказывать, так и поощрять.

Марк понимающе кивнул. Лиза когда-то говорила, что забирать людей по своему желанию может, а вот даровать жизнь тому, кто должен умереть – нет. Очевидно, остальные сильнейшие души обладали такими же навыками.

– Одиннадцать из нас ушли, – продолжила Эвелина, – оставив нам свои кольца, чтобы мы, уничтожив человеческую цивилизацию, тоже смогли уйти.

– Но куда? – перебил ее Марк. – В Забвение? Так какой смысл противостоять Смерти, чтобы потом уйти туда же?

– Не совсем. В определенную область Забвения, доступную лишь сильнейшим душам. Туда, куда другим хода нет. В Забвении души постепенно растворяются, становятся общей частью Бытия. Ты ведь знаешь: чем раньше умер человек, тем сложнее тебе вызвать его дух. Потому что тот исчезает, становится ничем. В той части, куда ушли мы, душа не теряет себя, не растворяется. Для нее просто перестает существовать время. Мы не хотели забывать, кем были.

– И вы уничтожили цивилизацию, но сами никуда не ушли, – закончил Марк. – Почему?

– Мы и не уничтожили, – поправила его Эвелина. – Вот же вы, живете как ни в чем не бывало.

– Но баба Нина говорила про какую-то цивилизацию вроде Атлантиды.

– Баба Нина твоя говорила то, что говорил ей Илья. Илья был слабейшим из нас. А чем слабее и ничтожнее душа, тем большие почести она себе оказывает, тем более громкие имена дает и более значимые события приписывает. Уничтожить нам надо было не отдельную цивилизацию, а все человечество. Я уговорила Илью этого не делать. Мы вдвоем были самыми слабыми; теперь же, оставшись сами, стали сильнейшими. Слишком велик оказался соблазн ими и остаться, не возвращаться туда, где снова окажемся слабейшими, и мы ему поддались. Правда, нам пришлось снова вселяться в тела людей, но мы нашли способ оставлять себе память. Оказалось, что если вселяться не в младенцев, а во взрослых людей, не проходить очищение, наша память остается.

– Но ведь у взрослых людей уже есть души, – не понял Марк.

– Но мы сильнее их, мы можем их вытеснить, вернуть в Бездну, и сами занять их место.

– И как это сказывается на человеке?

– Никак. Мы получаем его память, поэтому даже изменение характера не происходит резко, мы стараемся подчинить его себе плавно и безболезненно. Но есть одно но: в общую Бездну мы вернуться уже не можем. Как и уйти в Забвение, поскольку туда переводит только Смерть, а с нами она так не поступит. Поэтому, когда наш человек умирает, мы невольно воскрешаем его заново. Это вроде инстинкта, ничего не сделать. Периодически нам приходится менять тела, поскольку они не вечны, и рано или поздно воскрешать становится уже нечего. Поменять тело очень сложно и больно, но возможно. Так я и поменяла Лорелею на Эвелину. Да и Илья наверняка уже давно не Илья. Правда, кто он теперь, я не знаю. Мы… в разладе.

– В разладе? – нахмурился Марк. Почему-то показалось, что именно это очень важно.

– Я захотела уйти, присоединиться к остальным, а Илья был против. Мне надоело здесь, ты себе не представляешь, как тоскливо иногда бывает. Если бы я не помнила все прошлые жизни, я проживала бы их заново, но я помню. И это бесконечный день сурка.

– Ничего себе день сурка, – хмыкнул Марк. – Это же возможность прожить тысячи жизней. Сегодня ты ведьма, завтра – инквизитор. Сегодня на вершине горы, завтра – у ее подножия. Любая страна, любая профессия – весь мир перед тобой.

Эвелина грустно улыбнулась.

– Когда ты прожил все возможные варианты, они начинают повторяться, и это скучно. Илья же возвращаться категорически отказался. Однажды похитил у меня мою часть колец и спрятал все, чтобы я не могла найти.

– Но почему? Пусть бы оставался себе, если ему тут так нравится.

– А он не сможет. Если я открою портал, наши братья и сестры придут оттуда за нами обоими. В первый раз нас оставили, потому что еще не знали, что мы обманем. Теперь же нам не поверят. Думаю, там нас ждет наказание, и Илья боится его. Я искала кольца, и рано или поздно нашла бы, если бы не твоя баба Нина, которая откопала их первой. Когда кольца принимают свой обычный вид, они создают мощное энергетическое поле, мы чувствуем его. Я в этот момент была далеко, человеческое тело не позволяет мне перемещаться быстро, оно подчиняется физическим законам. Вот Илья и добрался до них раньше. Но баба Нина усложнила задачу нам обоим: она разбросала эти кольца по разным людям, мы потратили больше пятидесяти лет на их поиски. Я всегда была сильнее Ильи, поэтому начала находить их первой.

– И стала собирать Ковен из тех, кому они принадлежат? – догадался Марк.

Эвелина покачала головой.

– Не совсем так. Кольца дают силу тем, кому принадлежат, но зачастую те могут эту силу контролировать, а значит, не согласятся на рискованный ритуал. Я ведь говорю девчонкам, что после ритуала они смогут получить власть над своим даром, иначе как мне заставить их участвовать в ритуале, из которого они могут не вернуться живыми? Я не знаю, что с нами со всеми сделают мои братья и сестры, когда мы откроем портал. Находя кольца, присматриваюсь к хозяйкам. Если они мне подходят, вербую их, если нет, краду кольцо и отдаю той, которая согласится. Но Илья теперь тоже может нас найти. Чем больше колец находится рядом, тем лучше он их чувствует. Девчонки-то ему не особо нужны, он ищет меня, ведь он не знает, как я выгляжу теперь, кто я. Твоей жене он тоже дал кольцо, потому что знал, что я где-то рядом с ней, что рано или поздно найду ее. Через нее он хочет найти меня.