Русский - Питер Гримсдейл

Снова Кампо.

— «Три-Один», ты где? Блэкберн, слышишь меня? Здание может рухнуть в любую минуту, прием.

Блэкберн не ответил.

Дима рассмотрел нашивки на его рукаве.

— Сержант Блэкберн, правильно?

Тот промолчал. «Если этот человек будет продолжать пытаться втереться ко мне в доверие, придется заткнуть его силой», — подумал он.

— Мы с тобой, я думаю, явились сюда за одним и тем же — за портативной атомной бомбой, верно?

И снова Блэкберн не ответил, но по выражению его лица Дима понял, что попал в точку. Он решил рискнуть и задал еще вопрос:

— Сколько их — две?

Ответа не было.

Дима продолжал:

— По нашим сведениям, существуют три бомбы, одна из которых сейчас в руках американцев.

На этот раз Блэкберн не смог удержаться:

— Откуда это тебе известно?

— У нас есть навигатор, с помощью которого мы следили за бомбами от Центрального банка в Тегеране. Одна направилась на северо-запад, в сторону американского лагеря, две — сюда.

При упоминании банка сердце Блэкберна словно сжала ледяная рука. Вот оно, подтверждение того, что перед ним человек, бежавший из банка вместе с Баширом!

Он шагнул к Диме, глядя ему прямо в глаза.

— Твое кодовое имя — Соломон. Так?

Его пленник широко раскрыл глаза, у него буквально отвисла челюсть. Он знал это имя.

Соломон. Лишь несколько имен так действовали на Диму.

В последний раз он испытывал подобное чувство год назад, когда Кролль упомянул это имя в связи со взрывом в отеле в Абу-Даби, где остановилась арабская делегация, приехавшая на мирные переговоры. От жертв буквально ничего не осталось. Найденные куски тел хоронили в одной могиле. Была еще страшная резня в Афганистане, во время которой погибли сотрудники американской гуманитарной организации. Местные повстанцы яростно отрицали свою причастность, жертвы были изуродованы так, что даже Дима никогда не видел ничего подобного; все это означало нечто большее, чем просто враждебность по отношению к американцам. Сообщалось, что каждого из двадцати четырех убитых заставили совершить унизительные действия по отношению друг к другу, а затем обезглавили саблей — эта деталь особенно встревожила Диму.

Здесь, в бункере, рядом с мертвым Кафаровым, под дулом автомата сержанта Блэкберна, он меньше всего ожидал услышать это имя, и уж никак не от американского солдата.

— Как ты сказал? — переспросил Дима, боясь, что он неверно расслышал.

Блэкберн повторил имя, медленно, по слогам, как Башир.

Дима тяжело вздохнул:

— Что тебе известно о Соломоне?

Блэкберн продолжал смотреть Диме прямо в глаза. Голос его дрожал от ярости.

— Я знаю, что за последние семьдесят два часа этот человек обезглавил безоружного американского солдата на иракской границе, затем саблей отрубил голову танкисту. Я также знаю, что этого человека в последний раз видели вместе с Фаруком Аль-Баширом покидавшим здание Центрального банка в Тегеране.

Дима поразмыслил над этими словами. Было видно, что американец из последних сил сдерживает свои эмоции. Следующие слова Димы должны были решить его судьбу.

Он сделал глубокий вдох:

— Хорошо. Я могу сказать о Соломоне две вещи, хотя не думаю, что ты мне сразу поверишь. Во-первых, я — на сто процентов не он, а во-вторых, я могу рассказать тебе о нем больше, чем любой другой человек в мире.

«Конечно можешь», — подумал Блэкберн, не расположенный сомневаться в том, что перед ним стоит именно Соломон. Но он хотел знать наверняка. Ему еще не приходилось хладнокровно убивать безоружных людей. Он мог поступить правильно и передать пленного властям — и что потом? Он был охвачен сомнениями, но старался сохранить невозмутимое выражение лица.

— «Неудачник Три-Один», это командир, прием.

На этот раз его вызывал Коул.

— «Неудачник Три-Один», доложите обстановку, прием.

Дима и Блэкберн продолжали смотреть друг на друга. «Американец выключил рацию — странно», — подумал Дима. Вообще-то, вся ситуация была чертовски странной. Оказаться на старой горной вилле шаха, в заваленном бункере, в компании мертвого торговца оружием, с мертвым корейцем в бассейне, а теперь еще на мушке у американского солдата. И как будто этого было недостаточно, упоминание имени Соломона придавало ситуации особую пикантность.

Здание содрогнулось, и с потолка посыпался дождь из бетонной крошки. Они находились в могиле. Товарищи Блэкберна вызывали его, но он выключил рацию. «Что бы это ни означало, — подумал Дима, — но для Блэкберна происходящее настолько важно, что он даже отказывается повиноваться командиру. Может, у него крыша поехала? Он выглядит рассерженным, но не безумным».

— Говори, только быстро.

— Постараюсь. В конце восьмидесятых он появился в лагере беженцев в Ливане, будучи еще подростком; заявил, что у него амнезия, что он не помнит свое имя. Однако у него оказались необыкновенные способности к языкам. Американские миссионеры сочли его неким чудом, окрестили Соломоном в честь мудрого царя из Ветхого Завета. Они забрали его с собой во Флориду. Но это добром не кончилось. Над ним издевались в школе. Это продолжалось несколько месяцев. Но он ничего не предпринимал. Это его отличительная черта — он никогда ничего не делает в спешке. Затем юный Соломон отомстил своим школьным мучителям с помощью мачете — нет, не в приступе ярости, все было проделано с хирургической точностью. Детали я опущу, но скажу, что три головы были отрезаны. Затем он исчезает — проникает на торговый корабль, направляющийся в Залив. В течение двух лет он — Сулейман, сражается на стороне моджахедов в Афганистане против русских. Но ему нужно больше. У него нет политических убеждений, он никому не хранит верность — кроме самого себя. Его вербуют русские, разглядевшие в нем большой потенциал: безжалостный боевик, полиглот, способный сливаться с любой обстановкой, плюс глубокая ненависть к американцам. Итак, они берут его к себе и обучают. Он может изображать любого: янки, араба, европейца. Он — секретное оружие, и в то же время им невозможно управлять. В хаосе, последовавшем за распадом СССР, он исчезает — решает идти своим путем. Затем наступает одиннадцатое сентября. Американцы находят его, сажают в Гуантанамо. Но Соломон не дурак. Догадайся, что он делает? Предлагает свои услуги. Ценные сведения о террористах, о российской разведке, и вот он уже снова Соломон, состоит на службе ЦРУ и занимается тайными операциями.

Блэкберн, слушавший внимательно, заговорил:

— Откуда тебе это известно?

— Это я нашел его в Афганистане. Я был его боссом в ГРУ.

— Ты?

Блэкберн молчал целых тридцать секунд, стараясь осмыслить услышанное. Поверил ли он пленному? Для принятия решения ему требовалось время, а времени не было. В конце концов он заговорил странно бесстрастным голосом: