Мечтавший о солнце. Письма 1883–1890 годов - Винсент Ван Гог

597. Br. 1990: 599, CL: 477. Тео Ван Гогу. Арль, пятница, 13 апреля 1888, или около этой даты

Дорогой Тео,

спасибо за письмо с образцами тянущего холста[13]. Буду очень рад получить – но это вовсе не срочно – 3 метра за 6 фр.

Что до присланных ими красок, там были только 4 больших тюбика белил, остальные – половинного размера (с белилами). Если он посчитал все соответствующим образом, очень хорошо, но проследи за этим.

4 тюбика белил по 1 фр., остальное должно быть по половинной цене. Берлинская лазурь у них, по-моему, не годится, как и киноварь. Остальное хорошее.

Рисунки в тексте письма 597

Теперь скажу о том, что я работаю над 2 картинами, с которых хотел сделать несколько копий. Больше всего бьюсь над розовым персиковым деревом.

По четырем квадратам на обороте ты можешь видеть, что три сада более или менее сочетаются друг с другом. У меня теперь есть и небольшое грушевое дерево, вертикальное, между двумя горизонтальными холстами. Всего шесть полотен с цветущими садами.

Я ежедневно стараюсь понемногу работать над их завершением и добиваться того, чтобы они сочетались между собой.

Смею надеяться, что и 3 других сочетаются друг с другом, но они пока еще в зачаточном, или зародышевом состоянии.

Я очень хотел бы выполнить эту серию из 9 полотен.

Как ты понимаешь, мы вправе считать 9 полотен этого года первоначальной идеей окончательной, намного более крупной композиции (состоящей из холстов 12-го и 25-го размера) на ту же самую тему; она могла бы быть выполнена в следующем году в это же время.

Вот еще одна центральная картина, если говорить о холстах 12-го размера.

Фиолетовая земля – фоном служит стена с прямыми тополями – и ярко-синее небо.

У маленькой груши – фиолетовый ствол и белые цветки, на одной из ветвей большая желтая бабочка.

Слева, в углу, – небольшой садик с желтым тростником по краям, зелеными кустами и цветочным ковром. Есть розовый домик.

Вот подробности композиции с садом в цвету, которую я собираюсь сделать для тебя.

Правда, 3 последние картины существуют лишь в предварительном состоянии, они должны изображать чрезвычайно обширный сад с кипарисами по краям, большими грушами и яблонями.

«Мост Ланглуа», тот, что для тебя, продвигается хорошо и, думаю, будет лучше этюда.

Рисунок в тексте письма 597

Не терпится вернуться к работе. Что до Гийомена, недурно бы его купить, если возможно. Правда, сейчас говорят о новом способе закрепления пастели, и стоит попросить его закрепить именно так в случае покупки. Жму руку тебе и Конингу.

Получил письмо от Бернара с сонетами его сочинения, среди них есть удачные; он сумеет написать хороший сонет, и я почти завидую ему.

Как только высохнут «Мост Ланглуа» и копия другой картины (персиковое дерево), я пришлю их.

599. Br. 1990: 601, CL: B4. Эмилю Бернару. Арль, четверг, 19 апреля 1888

Дорогой дружище Бернар,

большое спасибо за присланные сонеты. По форме и звучанию мне очень нравится первый – «Где своды сонные деревьев-исполинов». По мысли и чувству мне сейчас, пожалуй, ближе последний – «Из-за того, что в грудь залит невроз надежды». Но по-моему, ты не высказал достаточно ясно того, что хочешь передать: уверенности, которая, видимо, у нас есть и которую мы во всяком случае можем испытывать, в тщетности, пустоте и обманчивости желаемого, доброго или прекрасного, и, несмотря на это знание, мы вечно подпадаем под обаяние внешнего мира, предметов вокруг нас, затуманивающих наши шесть чувств, словно не ведаем ничего и, главное, не понимаем разницы между объективным и субъективным. И все-таки, к счастью для нас, таким образом мы пребываем в неведении и сохраняем надежду. Еще мне нравятся «Зимой – ни денег, ни цветка» и «Презрение». «Уголок церкви» и «Рисунок Альбрехта[14] Дюрера» я нахожу менее ясными: к примеру, что это за рисунок Альбрехта Дюрера? Но и в них есть превосходные куски. «Равнин лазоревых сыны, дорогою измождены» – великолепное описание местности, ощетинившейся синими горами, меж которыми петляют дороги с задних планов Кранаха и Ван Эйка.

«Спиралью на кресте изогнут» отлично передает преувеличенную худобу мистических Спасителей, но почему бы не прибавить, что страдальческий взгляд Христа – точь-в-точь как у измученной извозчичьей лошади? Это было бы очень по-парижски, ведь в Париже такие взгляды встречаются у пассажиров небольших экипажей, а кроме того, у поэтов и художников. Но в общем, это уступает твоей живописи. Впрочем, не важно: все еще придет, и, конечно, надо продолжать работу над сонетами.

Многие, особенно среди наших приятелей, воображают, что слова ничего не стоят. Но все наоборот: сказать хорошо о чем-нибудь так же интересно и так же трудно, как изобразить это, ведь правда? Есть искусство линий и красок, но есть и искусство слов, и оно точно так же никуда не исчезнет.

Вот новый сад, довольно простой по композиции: белое дерево, небольшое зеленое деревцо, квадратик зелени – лиловая земля, оранжевая крыша, широкое синее небо. Сейчас работаю над девятью садами: белым, розовым, почти розово-красным, белым с синим, розовым с серым, зеленым с розовым.

Вчера я до изнеможения трудился над вишневым деревом на синем фоне; молодые побеги листвы – оранжево-золотистые, гроздья цветов – белые. Все это на фоне сине-зеленого неба выглядит чертовски славно. Увы, сегодняшний дождь не дает мне вновь броситься в бой.

В воскресенье (не считая прошлых визитов) посетил здешний бордель, большое помещение со стенами, выкрашенными синеватой известью, как в сельской школе: с полсотни военных в красном и горожан в черном, с великолепными желтыми и оранжевыми лицами (что за оттенки лиц встречаются здесь!), женщины в небесно-голубом и ярко-красном, все это самых чистых и кричащих цветов. И все – в желтом свете. Далеко не так мрачно, как подобные заведения в Париже. Сплин не разлит здесь в воздухе. Я по-прежнему очень сдержан и очень спокоен, ибо вначале должен залечить желудочное расстройство, счастливым обладателем коего являюсь, но потом придется наделать шуму, так как я намерен приобрести славу бессмертного Тартарена из Тараскона.