Сын лекаря. Переселение народов - Матвей Курилкин

– Что-то народ у нас приуныл, – тихо сказал я.

– Есть такое, дружище, – кивнул Беар. – Зря мы их прикончили при всех. Теперь люди гадают, чем мы сами отличаемся от первородных, если так же убиваем беззащитных. И ведь понимают все, что ситуация другая, что они сами к нам пришли, а вот поди ж ты, проснулось откуда-то дурное благородство. Вроде как мы-то не такие, как они, мы по-хорошему должны действовать. Не понимают, что для по-хорошему мы слишком слабые. Если бы мы взяли сейчас тот десяток раненых с собой, нам пришлось бы как минимум двадцать человек отрядить на охрану. Это я не говорю уже про еду, которую на них тратить.

– Вот и надо это людям объяснить. У нас тут дураков нет, все поймут.

– Говорить будешь ты, – сразу открестился Беар. – Ребята в этих вопросах на тебя ориентируются просто по привычке. Все же ты у нас тысячник, а я – вор. Меня уважают, но доверять мне в вопросах морали было бы как-то странно, согласен?

Объявили привал. Я дождался, когда все расположатся и примутся за еду, а потом встал. Прошелся немного вокруг, размышляя, с чего начать. Так ничего и не придумав, решил просто пересказать свои мысли.

– Ребята, я вижу, что вам не по себе от той бойни, что мы устроили. Мне тоже неприятно. Но все вы понимаете – то, что мы сделали, было необходимо. Содержать пленных для нас сейчас просто невозможно. Мы и так стоим на пороге голода, кормить врагов – значит, лишить пищи кого-то из общины. Скорее всего, женщин и детей, потому что если бойца будет шатать от ветра, он только бессмысленно умрет. Еще хуже, если бы мы их отпустили и оставили в живых. Большинству эльфов чуждо чувство благодарности, они бы пришли снова и снова убивали бы нас и гражданских. Ребята, война – это всегда убийство. В конце концов, то, что делаем мы – в любом случае далеко от благородства и моральности. С тех пор, как сформировался наш легион, мы только и делали, что устраивали засады и били в спину. Резали глотки из-за спины. Теперь еще добиваем раненых. Это грязно и бесчестно. Я сейчас шел и думал – может быть, нужно было оставить их там, а потом кто-нибудь из нас, те, на кого вы возлагаете ответственность за принятие решений, тихо вернулись бы назад и добили их. Тогда ваша совесть была бы чиста. Но вот что я подумал: так или иначе это был бы обман. Я не хочу обманывать своих. Да, мы защищаем себя, защищаем своих близких и свою землю. Но война по-прежнему остается мерзким и грязным делом. Всегда. Даже когда все вроде бы красиво: два войска друг напротив друга, конный разбег рыцарской лавины, тучи стрел с двух сторон, всегда одни отнимают жизнь у других из-за каких-то своих желаний. Не важно, что это – желание защититься или желание ограбить. И всегда приходится решать, как далеко мы можем зайти. И в этот раз тоже пришлось. Я за это решение готов отвечать перед кем угодно – хоть перед вами, хоть перед богами, хоть перед эльфами. Считайте, что это я запачкался. Вы здесь ни при чем. Одно могу обещать – я никогда не отдам приказ убивать мирных жителей. И такой приказ не выполню, если кто-то попытается мне его отдать. И вот что еще хочу сказать. У нас здесь не королевство. Если вы с чем-то не согласны, вы можете об этом сказать – не в бою, конечно. И тогда мы просто выберем кого-то другого, кто будет принимать решения. И уж поверьте, я с радостью буду этим решениям подчиняться. Вот так.

– Неправильно ты говоришь, тысячник, – крикнул кто-то из солдат. – Насчет того, что мы ни при чем. И плевать, что ты приказ отдал – сам говоришь, если бы нас не устраивали твои приказы, мы могли другого над собой поставить. Но мы верим тебе, и Беару верим. А потому нечего на себя все брать, тысячник. И ты не гляди, что мы понурились, сам ведь говоришь, дело это плохое мы сделали. Необходимое, но плохое. Ничего, переживем. И в другой раз рука не дрогнет, как и сегодня не дрогнула. Правильно я сказал, народ?

Ответом оратору послужил согласный гул голосов, и на этом я посчитал инцидент исчерпанным.

Возвращение в Кеймур вышло триумфальным – народ радовался, что все, кто ушел, вернулись на своих ногах, дивился на пленников. К тому же мы принесли трофеи. Эльфийским оружием и одеждой никого из общины уже не удивить, а вот продовольствие оказалось очень кстати. Первородные явно готовились расположиться надолго и припасов с собой прихватили вдоволь, ограничивать себя ни в чем не собирались. Нашлось даже несколько мехов с вином, причем почему-то человеческим. Откуда оно появилось у эльфов, еще предстояло выяснить. Стихийно организовался небольшой праздник. Пиром это назвать было нельзя, режим экономии, конечно, никто не отменял. Лотар, едва завидев трофеи, тут же распорядился сложить все в погреба, так что прибавки к ежедневному рациону не получилось. Только вино решили выпить сразу и выделили детям немного эльфийских сладостей. Хватило как раз по глотку на взрослого, но даже такая малость здорово подняла общее настроение. У людей получился настоящий выходной – серьезной работой вне города сегодня никто не занимался, а вечером – праздничный ужин. Глядя на счастливые лица горожан, я отметил для себя, что им этого здорово не хватало. Все же ежедневный тяжелый труд необходимо время от времени разбавлять отдыхом. Да, все прекрасно понимают, как важно сейчас выложиться на полную, чтобы потом не голодать, но давать людям отдых все же нужно, иначе они просто перегорят.

Мне самому отдыхать не хотелось. Как только голова освобождалась от мыслей о насущном, на меня сразу наваливалась черная депрессия. Я побыл немного на празднике, а потом постарался незаметно удалиться. Нельзя сказать, что я чувствовал себя лишним, просто мне покоя не давали пленники, запертые в подвале. Очень хотелось побыстрее их расспросить. Этим я и занялся. Эльфов определили в бывшую городскую тюрьму, рассадив по камерам-одиночкам и оставив на попечении аж четырех охранников. Уже спустившись в подвал, я сообразил, что не имею ни малейшего представления, как проводить допрос. Исходя из опыта общения с оу Лэтеаром, рассчитывать на добровольное сотрудничество не приходилось. При мысли о пытках и без того не радужное настроение стало и вовсе отвратительным. Нет, я и до этого понимал, что без жестких методов допроса не обойдется, но это было чисто умозрительное знание. Теперь же, оказавшись в подвале, я понял, что мне этого, скорее всего, не избежать.

Попросив часового запереть за мной дверь, я повернулся к эльфу, который с отсутствующим лицом сидел на досках пола.

– Как вам наш прекрасный город? – я обратился к нему по-эльфийски. Этого эльф явно не ожидал, я заметил, что он вздрогнул и взглянул на меня, правда, тут же опустив глаза. Отвечать он не посчитал нужным.

– Не стоит игнорировать мое присутствие. Поверьте, я умею быть очень назойливым. Рано или поздно вы все равно начнете отвечать на мои вопросы, но чувствовать себя к тому времени будете значительно хуже. Зачем же тратить время и силы?

– Если животное научилось говорить, это не означает, что с ним нужно вести беседу, – эльф решил ответить, что для меня оказалось приятным сюрпризом. Не ожидал, что получится хоть как-то наладить контакт мирными методами, а тут такой подарок.

– А если животное готово причинять вам боль, если вы не ответите? – и прежде чем он успел задуматься об ответе: – Давно хотел поинтересоваться, как поживает доу Лэтеар? Оправился ли он от раны?