Курс лечения - Николай Романов

Однако она была вовсе не серая… Она была ослепительно белая. Как свежевыпавший снег…

Кирилл подошел к ней, встал на колени, коснулся руками того места, где находилось изувеченное личико.

Руки его уже вовсю пылали лазурью, и следовало двумя потоками кинуть лазурь внутрь темнеющей фигуры. Но фигура не темнела. Она оставалась снежно-белой.

Тем не менее Кирилл просто залил ее лазурью. Если бы из его рук исходила вода, пусть даже святая, Светочка бы попросту захлебнулась.

Она не захлебнулась. Но и не оживала.

По-видимому, могущество демиурга ничего в этом странном мире не значило.

Снова появились бездвижный Спиря и копошащийся ангел. И Светочка.

Все было бесполезно.

– Ну, почему ты сунулась сюда без шлема? – прошептал Кирилл.

И тут же понял причину – у Светочки полностью отсутствовали и околоштековые кружки, и сами штеки.

Сюда в полном боевом оснащении людей не пускали. Во всяком случае, не всех пускали…

Кирилл встал с колен и повернулся к ангелу.

Тот все еще пытался взлететь, бессмысленно дергая здоровым крылом.

Крылья его перестали быть белыми – перья на них почернели, приобретя угольный цвет. Как будто отдали всю свою белизну туда, где сейчас оказалась Светочка…

Кирилл шагнул к нему.

Ангел перестал дергаться и выпрямился.

– Как же ты меня, мудак, достал! – прорычал Кирилл.

У него теперь прорезался Голос, тот самый, который он слышал когда-то от «прапора Малунова».

Ненависть переполняла душу, как сточные воды канализационный коллектор. И чтобы не захлебнуться дерьмом, он ударил противника в лицо, сломав тому нос.

Ангел взревел, как давешний, последний, погибающий тираннозавр, и замахал руками, пытаясь закрыть голову.

Кирилл хотел угостить его ногой в промежность, но вспомнил, что ангелы бесполы и, значит, удар не приведет к нужному результату.

Впрочем, что считать результатом?…

Ненависть продолжала бушевать в сердце.

– Ты меня достал, понимаешь? – прорычал Кирилл и сломал врагу второе крыло и обе руки.

Тот перестал реветь и заскулил, как потерявшаяся в непогоду собачонка. А потом завыл.

Возможно, он хотел разжалобить экзекутора, но от его воя ненависть только увеличилась.

– Как же ты меня достал!

За крыльями и руками наступила очередь ног.

– Достал… достал… достал… – Пальцы Кирилла сдавили противнику шею, и тот захрипел. А потом обмяк.

Но Кирилл продолжал душить его, рыча:

– Достал, сука… достал, падаль… достал, мразь… достал, бл…дь…

Так прошла вечность. В конце ее Кирилл разжал руки, и изуродованный ангел упал на траву.

Кирилл выпрямился и затравленно огляделся, словно своей очереди на погибель ожидал сонм других ангелов.

Но живых вокруг не было. Сзади лежала Света. Чуть в стороне – не менее мертвый Спиря. А у ног – третий труп с его, Кирилла, лицом.

– Голову бы тебе отрубить, – пробормотал Кирилл. – Для верности. Как в клипах-сказках… А то хрен знает, какой из тебя мертвец!

Он охлопал себя, пытаясь найти хоть какое-то оружие. Хоть самый завалящий ножичек со ржавым лезвием. И таким бы перепилил…

Ненависть в душе все еще жила.

Наверное, именно она вытащила из неведомого далека меч. Самый настоящий двуручный меч – из тех, какими поражали друг друга противники в клипах-сказках.

– Ты вовсе не ангел, ты сам дьявол…

Рукоятка удобно легла в правую руку. Меч был как меч – обоюдоострое лезвие, отразившее луч оранжевого солнца, загнутая кверху защитная гарда…

И совсем неважно – откуда он взялся. Наверное, его породила Кириллова ненависть. Эта же ненависть заставила Кирилла подойти к телу ангела, взять меч в обе руки, поднять над головой и одним ударом перерубить ангелу шею.

Голова со знакомым до боли лицом отскочила в сторону, из шеи фонтаном брызнула черная кровь, орошая все вокруг, заливая Кириллову ненависть.

И ненависть погасла.

А потом погасло и оранжевое солнце этого мира.

На поле боя упала тишина. Стих громовой рев, разносившийся над степью и холмами. Перестали носиться над головой абээмки, прикрывающие галактов с воздуха. Впрочем, прикрывать теперь стало не от кого – огнедышащих змеев горынычей то ли всех перебили, то ли обратили в бегство. Лучше бы, конечно, первое, а то не обойдешься в скором будущем от поисков и зачистки… Как бы то ни было, а абээмки теперь можно посадить, перевести в режим хранения (поставив все блокировки) и оставить загорать на солнышке в таком виде…

Все менталы вернулись из своих командировок и немедленно отдали Единому душу.

– Неужели всё? – спросил Кирилл.

Ответа не последовало.

Он обернулся и обнаружил Светлану.

Она лежала на спине, положив руку на грудь.

Спит, что ли? – подумал он в первый момент. Нашла время, кол тебе в дюзу!

И тут же понял – не спит.

И вообще перед ним не Светлана, перед ним только ее тело. Неживое…

С белыми околоштековыми кружками.

Этого не могло быть, но это было.

Впрочем, куда там не могло! Да, он обманывал себя, надеясь, что страшное не случится, но глубоко в сердце, после всех смертей гарема, затаилась крошечная льдинка, коей обернулась тщательно скрываемая от самого себя уверенность, что именно так и случится.

Однако согласиться с этой уверенностью, принять ее в свою душу – значило предать самого себя. И Светлану. А предать Светлану – значило обречь ее на неминуемую гибель.

Потому он и обманывал самого себя. Но как ни старался, так и не обманул!

Он встал на колени, склонился над девушкой и попытался нащупать пульс на шее.

Не нащупал!

А дальше все происходило вне его воли.

Сердце разорвалось от боли… Эта боль переплавилась в жуткое желание… Жуткое желание принялось командовать телом, мыслями и движениями…

Откуда-то из бездонного мрака всплыло и обрело законченные формы ощущение, что больше между ним, Кириллом, и Светланой ничего никогда не произойдет. Словно отрезали голову – как тогда, на Марсе, в симуляторе… И больше всего сейчас хотелось вернуть ее на место… Необходим был срочный курс лечения. Как тогда. Как позже, на планетах Периферии, когда пропадали силы. На Марсе ему определенно помогла Громильша. На планетах Периферии ему помогли гаремницы. Всегда ему помогали женщины. И теперь требовалась та же самая помощь!