Гремучий Коктейль – 6 - Харитон Байконурович Мамбурин

Отвечать та наотрез отказалась, от чего и угодила в кутузку.

То есть, Азов сыграл роль Почты России. Письмо до адресата не дошло.

— Я был пьяный, грустный и злой, а она наглая и высокая, — пожаловался мне тюремщик, — Ну и… решил её придержать. Подозрительная она.

— Костя, за ней люди стоят… — простонал я, — Серьезные…

— Откуда я знал⁈ — буркнул парень, — Сказал бы мне. А то ходют тут разные…

Так вот что Синдикат на меня взъелся. Красовского прячу, баронессу Аркендорфа у них украл, еще бы они не злились, на ровном месте такие подставы. Костю сдавать нельзя, никак, так что придётся принимать Пиату как искупительный дар (ага, подарочек! Она совсем обленится!), да и Арию забирать, а потом еще и дополнительно обрабатывать, чтобы не раскололась, кто и где её в плену держал.

Тем временем поддатая пленница принялась стаскивать с себя заляпанную винищем блузку, так что пришлось отвернуться от оконца. Константина отворачивать не потребовалось, он все равно головой не доставал. Мелочь, а приятно.

— Ладно, забираю! — обреченно махнул я рукой, — Но лучше бы ты её не трогал.

Что-то косячат в последнее время мои близкие. Принимают неожиданные и странные решения. Видимо, я их мало под пулями таскаю. Подумаешь, мелочи, один жениться собирается (собирался), вторая ребенка носит. Надо пристальнее было следить за их тренировками…

— Привет! — открывая дверь, решил я состроить хорошую мину при плохой игре, — Я за тобой.

— Ой, — вяло сказала совершенно неодетая баронесса, падая на пол. Она, видите ли, в этот момент танцевала. Голой.

— Эээ… — сказал заглянувший за мной одиннадцатый сын графа, — Знаешь, что, Кейн? Я, кажется, передумал.

Ну да, это на первом курсе Ария была эффектной и развитой девушкой, а теперь она просто шикарная молодая женщина с формами, заслуживающими всякого уважения. Что сказать, Медичи повезло, старому жуку.

— Поздно. Ты сам раздарил всех своих женщин, — фыркнул я, — Ищи теперь новых на Урале.

— Да погоди ты!

— Поздно! — весело гаркнула лежащая баронесса, целомудренно закрывшаяся, насколько это было возможно, ладошками, — Костя, зови своих мелких, я тебя бросаю! Бу-га-га-блэээ…

— Пить с утра — это моветон, — наставительно сказал я занятой извержением баронессе, вынося графьего сына вон, — Действительно, позови, пусть ей помогут…

Спустя десять минут баронесса фон Аркендорф была готова к транспортировке в одетом, умытом, но слегка спящем виде.

— Ну что же, — Константин протянул мне руку, в которой был сложенный тетрадный лист, — Держи. Это список наших бастардов и номера их разговорников, если понадобится срочно куда-то переместиться. Мы не будем отменять Стамбульский договор, но и обнародовать его тоже. На этом, думаю… все. Расстаемся надолго, Кейн. Родня требует.

— Понимаю, — кивнул я, кладя похрапывающую Арию на стол, а затем крепко обнимая друга со словами, — Странно это — прощаться с тем, к кому всегда можешь попасть, но да, мы тут кашу заварили будь здоров. Береги себя.

— И ты тоже. Извини… за неё.

— Да ладно…

— Я вам дам «да ладно»… (сердитое женское бурчание)

Вступив в свой кабинет с прекрасной девушкой на руках (и оставив за спиной грустного аж по двум причинам друга), первым делом я наткнулся на заинтересованный и слегка возмущенный взгляд жены. Та тоже не бездельничала, а в данный момент держала нашу дочь, не желающую отпускать кота. Мишлен с вымученным выражением на морде восседал на руках у Пиаты, помогающей разорвать эту порочную связь. Все участники трагикомедии уставили на меня. Включая кота.

— Дорогой, что это? — ровным тоном поинтересовалась княгиня.

— Азов на сдачу дал, — слегка потряс я добычей, вызывая возмущенное бульканье, — Надо будет пристроить.

— Понятно, — кивнула мне супруга, — Положи пока на диван и помоги нам. Алиса капризничает.

— А что княжне изволится?

— Ей изволится ехать к нашим располагающимся подданным, а там она обязательно устроит суматоху. Необходимо принять меры. Очередной парад гоблинов нам тут сейчас не нужен. Большой Совет Герцогов на носу, а ты там главный гость.

— Хозяин, а можно собака будет жить со мной? Его выражение морды напоминает мне о прошлом хозяине, бросившем меня здесь на волю судьбы.

— Боже мой… — пробормотала Ария, не раскрывая глаз, — Куда я попала?

Глава 22

— Уф… туго. Ослабь, — попросила Кристина.

Кивнув, я подошёл к ней сзади и, взявшись покрепче за ворот силового доспеха, начал приспускать систему креплений внутри него.

— Так хорошо, — буркнула жена, — Теперь попробую.

Доспех с легким шипением и клацаньем закрылся.

«Последняя осень», моя личная модификация «черной осени», смотрелась на супруге обворожительно, как только может смотреться костюм почти абсолютной городской защиты на жене для мужа, собирающегося оставить её в замке, а самому уйти по делам. Сейчас жене могло навредить только крупнокалиберное орудие или забежавший во дворец кабан. Ну или кто-то наподобие кабана.

— Курв! Фу! Отойди! — возмутилась жена, пытаясь удержаться на ногах от веса вставшего на дыбы бульдога, с фырканьем обнюхивающего груду черненного легкого железа, внутри которого скрылась его хозяйка.

— Так ей и надо! — мстительно прогудел стоящий в углу «бегемот», — Валяй её!

Собака попыталась осуществить подсказанное, но была оттащена мной за шкирку.

— Потом набалуетесь, как я уйду.

— А мне доспех выдадут? — поинтересовалась сидящая с видом пай-девочки Ария, благопристойно пьющая чай.

— Какой интересный вопрос… — протянул я, — То ты идёшь за мной шпионить и выяснять, не у меня ли находится крайне интересующий Синдикат человек, то с наглым видом спрашиваешь, не дадут ли тебе силовой доспех. Баронесса, ваша лояльность очень ветренна… или тут что-то иное?

— Я не хочу в подвал, — надула та губы, — Не картошка. Сопьюсь.

— Картошка не спивается, — отметил пиатосодержащий доспех, водя головой по сторонам.

— Молчала бы, верзила сисястая, — тут же панибратски отгавкалась баронесса, — Криворукая. Даже горшок вынести не можешь, а еще туда же, в личные слуги!

— А ты…

— Всё, я пошёл, ведите себя хорошо! — напутствовал я остающихся, поцеловал жену в шлем, вызвав её недовольное ворчание, и вышел. Впереди было важное дело, предстояло убедить мир в том, что я не кусаюсь.

Это оказалось чрезвычайно сложно сделать. Несмотря на то, что львиную долю переговоров взяла