Школа гетер - Елена Арсеньева

Никарета кивнула, явно оробев при виде бывшей пифии — как, впрочем, и все присутствующие.

— Стой же спокойно, дитя, — сказала Кирилла, устремив на Нофаро пронзительный взгляд. — И делай лишь то, что велю я. Потрогай себя между ног левой рукой — средним перстом и указательным тоже… Только не запускай их так глубоко, а то сама себя женщиной сделаешь ты! — хихикнула старуха. — Теперь мизинцем и безымянным перстом там же потрогай. Так… Пришел черед пальца большого… Теперь же все пальцы в кулак ты сожми и про себя повтори то, что шепну я тебе, о Нофаро.

Кирилла приблизилась к девушке, которая наклонилась, чтобы крошечная колдунья смогла приблизить губы к ее уху, и что-то прошелестела.

— Ну, повторяй же за мной, — велела Кирилла, — только так, чтоб никто не услышал ни слова, ни звука! Помни, что должна ты это заклятье держать в тайне великой всю жизнь, коль не хочешь, чтоб черви в лоне твоем завелись — злобные черви, кои будут кусать мужа за… Ну, всем понятно, за что! Поняла, о Нофаро? Ну, поняла ли?

Нофаро, бледная, как морская пена, кивнула.

— Тогда повторяй потихоньку за мною! — велела Кирилла, и губы Нофаро зашевелились.

И в следующее мгновение общий крик вырвался у всех присутствующих, потому что ее сжатые пальцы вдруг стали ярко-красными, словно обагренными кровью!

Почти тотчас пальцы Нофаро вновь приобрели нормальный цвет. Потрясенная девушка покачнулась, чуть не падая, и Никарета протянула ей руку, чтобы поддержать.

Этот жест говорил о многом, и Лаис поняла, что они победили.

— Да, она воистину девственна, — пробормотала Никарета. — Пальцы обманщицы стали бы черными… Спасибо тебе, пифия Кирилла.

Старушонка улыбнулась, отчего ее лицо собралось вовсе уже неисчислимыми морщинами, и посоветовала, как может мать посоветовать дочери:

— Никарета, отправь поскорее девчонку из храма. Деньги нужнее ему, чем Нофаро, которая так за свой девичий пояс трясется, что с жизнью расстаться готова!

— Хорошо, — кивнула великая жрица. — Афродита Пандемос и храм богини принимают твой выкуп, стражник, и отпускают Нофаро. Забери свою будущую жену.

Дарей, от растерянности забыв подняться, на коленях пополз к Нофаро, а она стояла, ошеломленно озираясь, словно не верила в происшедшее.

— Пятьдесят мин? — вдруг возмущенно воскликнул Паталий. — Да я могу заплатить за нее больше! Я могу…

Дядя Нофаро дернул его за руку так, что он чуть не упал, и прошипел:

— Молчи, дурак!

А потом он с оскорбленным видом обратился к Никарете:

— Будь по-твоему, великая жрица. Мы уезжаем. Но отец этой девушки ставил условие, что она получит свое приданое, если станет женой человека, которому была предназначена с самого детства, то есть Паталия. Если же она предпочла другого мужчину, то приданое, по закону Триполиса, должно перейти к обманутому жениху. Поэтому ты, стражник, получаешь голую бесприданницу! — с издевкой поглядел он на Дарея. — Идем, Паталий! Уйдем побыстрей из этого… из этого… — Он захлебнулся оскорблениями, которые не посмел высказать вслух, и потащил бывшего жениха прочь, крича: — Откройте нам ворота! Выпустите нас отсюда!

Никарета ударила в диск, висевший рядом с ее возвышением.

Прибежал привратник. Выслушал приказ выпустить двух мужчин с их ослами, поклонился великой жрице и степенно направился во двор.

Лаис смотрела на дядю Нофаро и ее бывшего жениха, которые почти бежали за привратником, подталкивая его, чтобы шел быстрее, а сами то и дело косились друг на друга и с трудом скрывали ухмылки. Легко догадаться, что эта парочка мошенников задумала в очередной раз ограбить бедную простодушную толстушку и увезти с собой ее приданое. И если бы Лаис не проявила чудеса предусмотрительности, им это удалось бы!

Лаис покосилась на Гелиодору, которая по-прежнему сидела на заветном узле, подмигнула ей… И вдруг кинулась вслед удаляющимся с криком:

— Если вы не вернете приданое Нофаро, оно обратится в песок и камни, лишь только вы доберетесь до Триполиса!

Мошенники обернулись на нее, издевательски расхохотались и ринулись вон из храма.

Лаис подбежала к высокому окну, выходящему во двор, и увидела, что привратник едва успел приоткрыть створки ворот, а трипольцы уже протиснулись в них, волоча за собой некстати заупрямившихся ослов, по-прежнему навьюченных тяжеленными мешками… мешками с песком и камнями.

Итак, этим обманщикам не хватило ума даже заглянуть в мешки! Серебряное сверканье пятидесяти мин, невесть откуда взявшихся у оборванного стражника, не навеяло им никаких подозрений.

Ну что ж, глупость и жадность должны быть наказаны!

— Глупость и жадность должны быть наказаны, — прошелестел за спиной шепот Кириллы, словно эхо мыслей Лаис, — верно! Но и тебе, о дитя, очень плохо придется… Помни же, девочка, что означает имя твое! И прощать научись! Научись, даже если нет сил…

Лаис оглянулась. За спиной никого не было. Кирилла стояла довольно далеко от нее, однако ее пронзительные глаза не отрывались от Лаис, а в ушах все еще звучал ее голос, полный и сочувствия, и непонятной настойчивости.

Дрожь пробежала по телу, Лаис ощутила, что кожа покрылась мурашками. Она хотела спросить, что значат эти слова, но вдруг поняла, что спрашивать нельзя. Кирилла не ответит… Рано или поздно Лаис поймет все сама…

— Мы можем уйти, великая жрица? — вывел ее из оцепенения голос Дарея, державшего Нофаро за руку и глядевшего только на нее.

— Разумеется, — кивнула Никарета.

— Тогда мы завтра же отправимся в Мегару, где меня ждет новая должность, — сообщил он радостно.

— Не забудь свои вещи, Дарей! — подсказала Лаис, указывая глазами на колонну, за которой лежал пресловутый узел.

Стражник подхватил одной рукой узел, другой Нофаро — и поспешил прочь, не дав Нофаро даже толком проститься с подругами, только шепнул напоследок:

— Если сможете, приходите на рассвете проводить нас к Афинским воротам!

Его спешка была понятна: он до смерти боялся, что Никарета вдруг возьмет да передумает — и он лишится Нофаро!

— Ну вот, — вздохнула Гелиодора. — Были три подруги, а остались две.

— Ничего, это ненадолго, — злобно прошипела Маура, проходя мимо.

— Она что, имеет в виду, что мы подружимся еще с кем-то так же крепко, как с Нофаро? — удивилась Лаис. — Ну, это вряд ли возможно, верно?

Гелиодора не успела ответить — великая жрица снова ударила в медный диск, и все поспешно собрались к ее возвышению.

— Лаис, — сказала Никарета, когда диск перестал дрожать, наполняя воздух легким звоном, — ты, конечно, понимаешь, что нарушила сегодня множество правил школы.

— В самом деле, — чуть слышно проворковала Маура, — некоторым для этого понадобился бы целый год!