Божьим промыслом. Пожары и виселицы - Борис Вячеславович Конофальский

— «Пидокки» — по-ламбрийски это значит «вошь», — как будто размышляет генерал, — кто это такой?

— Мелкий такой, — вздохнув, отвечает раненый. Кажется, ему было тяжело. То ли крови потерял много, то ли ещё что. — Он тут как домоправитель был у графа.

— Паж Виктор? — догадывается генерал.

— Да, да… Виктор, он любил, чтобы его так звали, но за глаза его прозывали Пидокки… Но если он такое услышит… одной бабе, что при булочнике состояла… она так его назвала, так он за это глаз ей выдавил, — рассказывал пленный нехотя. Может, он и вообще замолчал бы, да стоящий рядом с ним солдат… уж больно красноречив был у того вид.

— Значит, этот Виктор всем домом управлял? — продолжает генерал.

— Да, он тут всем командовал, иной раз и на госпожу мог прикрикнуть, я как раз их сопровождал, когда они ездили в Туллинген.

— На графиню? — не поверил Волков.

— Ну, он на неё рявкнул, когда она из кареты выходить не хотела. Не хотела в одном из трактиров ночевать, ну, он на неё и заорал. И граф ему ничего не сказал, а графиня и госпожа Агнежка сразу его послушались и спорить с ним не стали, — генерал заметил, что пленный про это всё говорит весьма охотнее, чем про свои обязанности по службе. — Он только с господином был вежлив. Он Фаркаша уважал. Ну и ещё вторую госпожу, Агнежку, тоже. Руку ей подавал, когда она из кареты вылезала, а графине никогда не подавал.

— А госпожа Агнежка… — генерал подбирает слова, — она тут кем была? Товарка госпожи?

— Не знаю я… — тут раненый начал морщиться, — господин, мне бы отдышаться немного, отлежаться, жар у меня, воды бы попить, я потом вам всё скажу…

Нет, нет, нет! Генерал только покачал пальцем — даже и не думай о том, но, понимая, что раненому нужна вода, сказал второму солдату, тому, что не бил раненого:

— Раздобудь ему стакан воды, — и хотел было продолжить, но тут появился сержант и обратил на себя внимание генерала. И тот поинтересовался: — Что?

— Господин, в подвале есть второй колодец, мы попробовали, вроде вода хорошая.

— Попробовали? — Волков поморщился. — Вот дураки! Принеси из того колодца ведро воды и дай выпить коню сначала. Говорю же, этот замок — колдовское логово… Один колодец они мертвяками закидали, а про второй забыли, что ли? Оставили нам, дескать пейте, пожалуйста, сколько влезет?

— А, ну да… — спохватился сержант. — А мы по глупости все напились, жара вон какая, пить то хотели давно.

— Больше из колодца никому не пить, — продолжил генерал и, махнув на сержанта рукой, добавил негромко: — Болваны.

— А вот ещё что, господин, — вспомнил сержант, — так комнаты с мертвяками есть, бочки с вином стоят, только они все разбиты, и там же мертвяки сидят рядом, а ещё есть такие мертвяки, что просто к стенам в коридорах кованы. Высохшие от голода или ещё от чего. Бабы… бабы всё больше.

Волков перевёл взгляд на пленного.

— Зачем же господа твои баб голодом морили?

— Голодом морили непослушных, — пленный говорил так тихо, что Волков его едва расслышать мог. Он опустил голову низко и, казалось, попытался слезть с телеги или упасть, но люди генерала ему не дали.

— А ну сиди, сиди, сволочь! — встряхнул пленного один из солдат. — Отвечай господину.

— А что отвечать-то? — спрашивает пленный через силу.

О, у генерала были десятки вопросов, он даже не знал с чего начать, но… Откуда этот солдат мог знать: как колдуны осмелились похитить принцессу? Зачем им это? Что за человек должен был за нею приехать? И поэтому он спросил:

— А вы знали, что за мною идёт большой отряд? И что если вы меня и убьёте, то мой полковник всё равно возьмёт замок?

— Так нам сказали, что вас прикончим… а после подойдут горцы. И пока ваш отряд тут, у замка, возиться будет, так горцы и подойдут, подсобят нам, к ним гонца послали, — морщась на каждом слове и переводя дух, отвечал пленный. А Волков и Нейман переглянулись: ого, вон как всё оборачивается. Одно дело графа какого-то потрепать, и совсем другое дело — с горской сволочью тут, в горах, биться. А раненый обливался потом, и прежде чем он продолжил, генерал начал спрашивать:

— Значит, гонца к горцам послали? И когда же? Сколько дней будет туда хода? Сколько горцев хотели нанять?

— Когда послали? — вспоминал солдат. — Да ещё за день до того, как вы приехали. Послали двух людей на запад в Роппен, туда верхом день пути будет, к полковнику Питцлю, он давний помощник Фаркаша, вот… Поехали гонцы с письмом и задатком.

— Отряд у полковника был уже собран? — уточнил Нейман.

— Нет… — морщится раненый. — Не знаю… Чего бы ему отряд собирать заранее? Тех, кто воевать хотел, тех уже три месяца как король нанял. На большую войну. А может, и был собран, врать не буду вам, господин.

— Вряд ли у них отряд собран, мы у Тельвиса недавно появились, — замечает генерал негромко. Впрочем, мысль о том, что ситуация изменилась, уже не покидала его, и он продолжает допрос. — А что за задаток был? Много было денег?

— Один обычный кошель, — вспомнил пленный.

«Даже если то было и золото… Пусть даже сто монет. Большой отряд горцев на те деньги не нанять. Горцам нужно платить по полной вперёд и только вперёд, так у них заведено. На одном авансе они и шага не сделают, хотя деньги и возьмут. И надобно им сразу оплатить два месяца похода, не меньше. Значит, одного кошеля с золотом хватит… На триста пятьдесят пеших, это если не брать с собой ни арбалетчиков, ни кавалеристов».

— Но гонцов-то послали заранее, — произнёс Нейман.

— Так ещё за день до того, как Фаркаш вас сюда приволок на свою голову. Говорили же ему, что бежать нужно к горцам. Так нет же. То его бабы отговорили и коннетабль.

— А ты-то откуда знаешь? — спросил Нейман.

— Так среди наших разговоры пошли… Как гонец приехал с востока с вестью, что отряд в ущелье вошёл, так солдаты сразу волноваться стали, не