Самоубийство по заказу - Фридрих Незнанский

– Ха-ха-ха! – раздалось в ответ. – Что-нибудь светлое полусладкое.

– Учту. Значит, и светлое, и полусладкое. До встречи.

Турецкий поднялся из-за стола, он сидел в кабинете Голованова в «Глории». Вошел Сева, который выходил по своим делам, а также, чтобы не мешать Турецкому. Последние фразы он услышал и, улыбаясь, спросил:

– Пьянствовать намылился? В рабочее время.

– К Царицыной, – многозначительно поднял Турецкий указательный палец. – Удостоили аудиенции, придется соответствовать.

Сева, пытаясь скрыть ухмылку, посоветовал:

– Сердце побереги. Дорога предстоит дальняя.

– Ты правильно понял, старина. Открою подкожную мысль. Хочу попробовать уговорить ее полететь вместе со мной в Читу.

– Да-а-а? – казалось, изумлению Голованова не было предела. – То есть, ты хочешь сказать, что…

– Если ты правильно понял, Сева, то да, – усмехнулся Турецкий, – причем, по двум причинам. Читинские мамаши немедленно пойдут на прямые контакты – раз. Сама Царицына прилетела – представляешь? А там и Славка подгребет – два. Ну, каков план?

– Слушай, а ты – гений! – восхитился Голованов.

– Кто бы говорил! – самодовольно хмыкнул Турецкий.

– Нет, я в том смысле, что в таком случае Вячеслав Иванович… Короче, вы можете возвратиться втроем…

– А я про что?

– Так тебе же, Саня, теперь придется всю дорогу быть предельно осторожным, и, главное, внимательным! – юмору Голованова, казалось, не было предела.

– А вот за это не переживай. Подпорченный товар не возим. Особенно, для друга!

– Но, надо понимать, лишний раз проверить, совсем не значит, подпортить, разве не так? М-да… миссия… не завидую, однако…

– Как сказал чукча, – закончил Турецкий за Голованова. И оба, будто опытные, прожженные прохиндеи, захохотали.

…Вероятно, она обманывала, когда сказала Турецкому, что не собирается выходить из дома. Потому что, когда открыла дверь на его звонок, он только в восхищении развел руками. Это, стоя-то на лестничной площадке, с раскинутыми в стороны руками, в одной из которых был букет белейших лилий, а в другой – длинная бутылка рейнского вина. То самое, которым любил угощать девиц в своей молодости. Называлось двусмысленно: «Лиибфраумильх» – молоко любимой женщины. Вот и гадай, о чем думали эти немчики, давая такое название, озорники!

Впрочем, все, о чем он подумал, немедленно выложил Екатерине Алексеевне, входя в большую квартиру, трехкомнатную, судя по всему. Это касалось ее самой, а также ее прекрасного платья, охотно подчеркивающего царственные достоинства фигуры, – приятную полноту, которую так и тянуло проверить руками, черт возьми. Он обычно бывал щедр на комплименты женщинам средних лет, которые, с одной стороны, готовы начинать страдать по поводу быстро уходящей молодости, а с другой, стремительно кинуться в, не слишком, однако, опасные приключения, чтобы наверстать напрасно упущенные возможности.

То есть, грубо говоря, сейчас ему необходимы сладкие, проникновенные слова, настоянные на абсолютной искренности. Последнее зависело обычно исключительно от личного таланта. А уж тут, считал Турецкий, он ничем не рисковал, – в наличии имелась бесценная практика.

Хозяйка была очарована. Она немедленно потребовала, чтобы он забыл про всякие отчества и повторил то, первое, сорвавшееся с языка – Катюша!.. Ах!..

Действительно, а чего не повторить? Тем более – ах! И он охотно совершил просимое, при этом пригнувшись и поцеловав даме ручку. Ответный поцелуй в щеку, возле уха, был ее благодарностью. Горячие губы, очень приятный запах духов, м-да, и достаточно сильные, однако, ручки, сжавшие его шею… «Так кто это у нас озорник?», – словно спрашивали они и не требовали ответа. Но… надо было поставить цветы в вазу, а вино, как минимум, откупорить. А для этого требовались свободные руки.

Ничего страшного, решила Катюша, единство уже и так достигнуто, все остальное – дело ближайших минут, да и ситуация – в руках. И потом, зачем же было изысканно одеваться, как на выход в великосветское общество, если не дать собой полюбоваться? Да еще, кажется, должен тайный разговор состояться. Короче, торопиться некуда.

Пока она готовила на достаточно просторной – дом оказался не типовым, – кухне кофе, Турецкий, оставив, с разрешения хозяйки, пиджак на вешалке, присел на табуретку, закинул ногу на ногу и закурил, протянув огонек и хозяйке. И начал излагать свой план.

Аргументация была следующая.

Причины, по которым Комитет настаивает на независимом частном расследовании, повторять нужды нет. Претензии к военной прокуратуре легко объяснимы и подтверждены многочисленными конкретными примерами. И к этому вопросу возвращаться нет необходимости. Но в каждом деле, в котором, хочешь – не хочешь, соревнуются две силы – официальная и частная, – обязательно возникает соперничество, которое приходится либо усугублять, когда интересы расходятся, либо преодолевать, если задачи сходные. В данном случае, соперничество может быть чисто формальным, то есть лишенным внутреннего, жесткого противоборства. Однако соревновательный интерес: кто быстрее, кто лучше, – остается. И сохраняется сомнение, как бы в самый последний момент официальное расследование не сделало финт в пользу «высших соображений». Частное же расследование свободно от подозрений такого рода.

И в этой связи, совершенно естественно, у каждой из сторон остается момент следственной тайны. Не вообще, не навсегда, а до того часа, когда стороны придут к единому мнению и откроют друг перед другом свои карты. Раньше или позже – сейчас роли не играет. Но в процессе расследования иногда бывает очень важно, чтобы не было толкучки, чтоб не мешали друг другу работать, это – понятно?

Катя активно кивала. Чего яснее! Они сами об этом же и думали…

Очень хорошо. Тогда формулировать предложение станет проще. И Александр Борисович, как строжайшую тайну, выдал информацию по Чите, которую «накопал» компьютерщик из «Глории», и о чем еще не знает, судя по всему, военная прокуратура. Другими словами, требуется немедленно, срочно воспользоваться своим преимуществом.

Такая постановка вопроса была Царицыной чрезвычайно интересна. Она спросила, конечно, а что, вообще, известно военной прокуратуре? Александр Борисович рассказал про информацию по Мытищам, добавил, что один из сотрудников «Глории» во время отсутствия Турецкого в Москве готов подстраховать его в Мытищах. Но сделает это, разумеется, негласно.

А что касается Читы, то тут у него имеется особый план, в котором предусмотрена и роль самой Катюши. И едва ли не главная.

Вот как? Глазки «загорелись». Хороший симптом. И снова Александр Борисович прояснил свой секрет – не весь, естественно, а лишь о том рассказал, о чем в настоящий момент можно было.

– Вы были у нас с подругой, – напомнил Турецкий.

– Я не могу назвать ее подругой, – чуть поморщилась Катя, и было видно, что Князева совсем ей не подруга, а официальное финансовое лицо.